В защиту права (Статьи и речи)

Это определение Еллинека всецело подтверждается в том истолковании, которое дается английскому режиму свободы в известном - в свое время очень популярном и в России - труде Дайси, "Введение в изучение английской конституции" (А. V. Dicey, "Introduction to the study of the law of the constitution", 18th ed., 1915. Русский перевод этой книги входил в состав популярной "Библиотеки для самообразования" (пер. под ред. проф. П. Г. Виноградова, 2-е изд., Москва, 1907).). Так, например, {129} неприкосновенность личности гарантируется в Англии актом Habeas corpus, т. е. процессуальным правилом, обеспечивающим быструю судебную проверку всякого ареста. Свобода печати, существующая с 1691 года, вытекает из правил о порядке преследования за клевету (libel): возможность такого преследования составляет единственное законное ограничение свободы печати. Такой же характер носят издавна существующие в Англии свободы союзов, собраний и т. д. В теории и практике английского государственного права свобода не есть субъективное право гражданина, а, по выражению Дайси, "лишь коррелат допустимого по закону стеснения личности" (Дайси, "Государственное право Англии", русск. пер., изд. 2-е, Москва, 1907, стр. 136. При этом, как признает голландский ученый начала XX века Краббе, "только в Англии со времени революции 1689 г. осуществлена в жизни идея суверенитета права" (Krabbe, "Die Lehre von der Rechtssouweranitat"). "В Англии, - говорит в недавно появившемся блестяще написанном этюде о "духе английского права" Густав Радбрух, - не существует "каталога торжественно провозглашенных прав человека и гражданина... Свобода и права личности неразрывно вплетены в ткань common law, притом не в форме голых прокламаций, а вместе со всеми существующими для их охраны практическими методами, и таким образом поставлены под защиту судьи"... Именно поэтому "Англия является в особом и образцовом смысле правовым государством" (см. Gustav Radbruch. "Der Geist des englischen Rechts", 2. Aufl. Heidelberg, 194,7, SS. 34-35, 32).).

В связи с этим, получает свое объяснение и отмеченная в начале этой работы особенность английского словоупотребления. Английский юридический язык избегает той неточности в обозначении основного юридического понятия, которая свойственна языкам других культурных народов: на этом языке не приходится путем сложных определений устанавливать различие между "правом в субъективном смысле" (right) и "правом в объективном смысле" (law), и это исключает всякую возможность смешения этих понятий. В то же время английская терминология не может внушить ложное {130} представление, будто объективное право есть лишь совокупность субъективных прав. Но вместе с тем это английское law, которое не сулит гражданам никаких священных и неотъемлемых прав, лучше и действительнее ограждает их личную свободу, нежели декларации прав государств континентальной Европы. Так английская "народная мудрость" в созданном ею языке избегает ошибок индивидуалистической теории права, а английская государственная мудрость избегает их в практике общественной жизни.

Каково значение деклараций прав на их родине, т. е. в Соединенных Штатах? Мы должны тут различать между декларациями, входящими в состав конституций отдельных штатов, и "Биллем о правах", который является частью федеральной конституции ("Билль о правах" - общеупотребительное неофициальное обозначение первых десяти поправок к американской федеральной конституции, принятых в 1793 г.). Штатные декларации большой роли не играют и большинство американцев даже не знает их содержания. Но Билль о правах, как и всю федеральную конституцию, все американцы знают с малолетства и искренне почитают. К тому же, этот американский Билль о правах несомненно играет вполне реальную и благотворную роль в правовой жизни страны.

Но значение американского Билля о правах, так же как значение европейских Деклараций прав, - чисто психологическое. Если Билль о правах содействует господству режима свободы в Америке, то лишь благодаря тому, что американцы твердо усвоили принципы старого английского Common law (обычного права), а в некоторых отношениях пошли еще дальше англичан в гарантиях правового строя. В Соединенных Штатах, как в Англии, действует Habeas corpus, правила о libel и, главное, - еще больше, чем в Англии, - укреплен {131} суверенитет судебной власти. Как известно, в Америке суд имеет право - и довольно широко пользуется этим правом - отменять законы, штатные и федеральные, если эти законы, по толкованию суда, несогласны с конституцией (Распространено мнение, будто это право принадлежит только Верховному Суду Соединенных Штатов в Вашингтоне. Но в действительности его имеет каждый американский судья и оно может быть осуществлено по любому, даже самому незначительному делу. Значение Верховного Суда в этом отношении лишь в том, что он является высшей инстанцией, на решения которой нет апелляции.).