В зеркале голубого Дуная

Мне навсегда запомнилось одно тихое зимнее утро. По венским улицам нескончаемым потоком шли люди. Их было столько, что казалось, будто они съехались в Вену из многих больших городов. Но гигантскую людскую реку составляли только венцы — рабочие и служащие столицы. Люди шли медленно: пусть те, от кого зависит повышение зарплаты, почувствуют! Они солидаризировались с бастующими транспортниками.

Они всего-навсего не спешили. Не спешили на работу. И пока они не пришли на свои рабочие места, жизнь столицы была парализована, как будто в гигантском организме остановилась кровь. Каждый находившийся в это время в городе почувствовал грозную, непреодолимую силу «остальной» Вены — главной Вены.

За этой Веной последнее, решающее слово в австрийской истории.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СВЕТОТЕНИ АВСТРИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Заходите, заходите!

Здесь танцуют и поют[49].

Существует ли

«венский характер»?

Разговор об этом зашел однажды на квартире театрального критика Эдмунда Кауэра. Сам критик только изредка снисходил до реплик, правда очень остроумных, а арену спора благоразумно предоставил своим приятелям — двум старым венским интеллигентам. Те горячились все больше и больше. Альфред Верре доказывал, что «венский характер» — продукт длительного и неповторимого исторического развития. Другой — поэт, считал, что «венский характер», это нечто неподдающееся объяснению, возникшее однажды как песня или удачная строфа баллады. Но ни тот, ни другой даже ни на секунду не усомнились в существовании «венского характера». Не сомневался в этом и мудрый хозяин. Он понимал, что его советскому другу был предельно интересен и полезен завязавшийся спор. Я действительно весь вечер жадно слушал. Передо мной возникала далеко не цельная, отдельными фрагментами, с пробелами и неясностями, но все-таки многокрасочная и удивительно любопытная мозаика…

* * *

В Вену — столицу одной из крупнейших европейских империй на протяжении нескольких веков стекались лучшие зодчие, ученые, живописцы, музыканты. Одних влекла в Вену жажда славы, других — трезвый расчет заработать на портретах вырождающихся аристократов, некоторых — надежда получить место в капелле самодура архиепископа, а кого-то — дерзновенная мечта построить для слабоумного монарха чудо-дворец, который удивит и порадует далеких потомков. Зримым результатом творчества и труда — мечтателей и поденщиков, прославившихся мастеров и безвестных тружеников — явился красавец город, колыбель веселой музыки, добрых шуток и хорошего вкуса.

Вена многим обязана своим лучшим зодчим — Фишеру фон Эрлаху, Лукасу Хильдебрандту, Якобу Прандтауэру. Но было бы большой несправедливостью умолчать об иностранных мастерах. Многие дворцы, храмы и общественные здания, которыми поныне гордится Вена, строили итальянцы, французы, немцы и чехи.

Постройкой собора святого Стефана, без которого невозможно представить себе Вену, руководили чешские зодчие. Знатоки архитектуры без труда находят в Стефане благородные черты старой пражской школы. А исторические документы подтверждают: с 1404 по 1429 год постройкой Стефана руководил чешский мастер Петер Прохатитц, с 1429 по 1439 годы — Ганс Прохатитц, а до них главным зодчим был некий Венцель, фамилия которого также говорит о чешском происхождении.

Австрийская музыка долго находилась под влиянием итальянских композиторов и музыкантов. Первые оперы, прозвучавшие в Вене, впрочем, как и во многих других городах Европы, были итальянскими. Меценатствующая знать долгое время предпочитала даже второстепенных итальянских композиторов гениальному Моцарту и недосягаемому Бетховену.

Достаточно хорошо известно, сколько горестей причинил Моцарту могущественный интриган Сальери и влиятельная капризная примадонна Кавальери. Возможно, Сальери действительно отравил Моцарта. Для такого утверждения теперь имеются не только догадки, по и некоторые документы. Но вместе с тем было бы нелепо отрицать, что юный Моцарт много взял от богатой итальянской школы и никогда не стыдился учиться у больших итальянских мастеров. Ряд опер Моцарта написан на итальянское либретто. Некоторые, например «Cosi fan tutte», «Idomeneo», до сих пор исполняются в Австрии на итальянском языке, а оперу «Дон Жуан» называют на итальянский манер — «Дон Джиованни».

На формирование австрийской инструментальной и песенной музыки большое влияние оказал богатый славянский фольклор, особенно чешская народная музыка. В книгах австрийских музыковедов довольно часто можно встретить уважительные отзывы о славянской музыкальности. Находятся даже знатоки музыки, утверждающие, что свои музыкальные задатки венцы, среди которых во времена монархии чуть ли не каждый третий был славянского происхождения, унаследовали именно от славян.

Общепризнано плодотворное использование славянских мелодий Гайдном, Моцартом, Шубертом. Чешские композиторы Сметана, Дворжак, Яначек и другие всегда пользовались и поныне пользуются в Австрии большой популярностью.