В жаре пылающих пихт

Он и Хардорфф поднялись на второй этаж, вооружившись дробовиком и карабином.

Хардорфф придержал его ладонью, а сам заглянул в пустой коридор с дверьми.

Которая? спросил Холидей.

В конце коридора слева, жестом показал Хардорфф.

Они стояли и дожидались сигнала.

Трое братьев, спустившись по лестнице, прошли коридорами и постучались в комнату этажом ниже, а когда заспанный мужчина в исподнем открыл им, они поочередно вошли с револьверами, расположились по углам и, игнорируя суету неряшливого толстячка, вскинули руки вверх и принялись избирательно стрелять в потолок. Они не слышали гомон и топот толпы, покидающей гостиницу. Один за другим громыхали выстрелы. Пули прорывались через дощатый пол, откуда доносились перекрикивающиеся голоса, и братья продолжали стрелять, затем сильно сбавили темп и попеременно делали один выстрел, ориентируясь по звукам топота и тому, как перебиваются тенями новые просветы в потолке, заряжали следующий патрон и вновь стреляли, пока вся комната, где они втроем находились, не наполнилась дымом снизу доверху, что сделалось им невозможным даже рассмотреть друг друга с расстояния в фут, а сверху под хлесткую чечетку выстрелов перемещались голосящие тени, и от их тяжелых шагов сыпалась тонкими струйками смесь песка и пыли, тут и там, отовсюду, и протекала сквозь многочисленные брезжащие пулевые отверстия теплая смешанная с кровью вода из простреленного купального резервуара.

Стрелки наблюдали, как на отстиранные простыни налилась кровавая пузырящаяся лужица. Старший брат нацелил свой кавалерийский шестизарядник, вслушиваясь в пульсирующую тишину над ними, пока средний и младший братья сменили револьверы на ружья.

Хардорфф на втором этаже глядел в коридор и ждал, не выскочит ли кто из комнаты.

Он видел, что из-под дверного проема струится пороховой дым. Он покосился на Холидея и сказал.

Будь готов, брат.

Вы даже не знаете, в кого стреляли, ответил Холидей.

Сомнения – от дьявола.

Хардорфф услышал грохот. Это опрокинулась ванная, и через проделанные пулями дыры полилась вода в комнату на первом этаже, где трое вооруженных братьев застыли в неподвижности как окаменелые статуи стражей в пропыленном склепе. Вода с шорохом лилась на поля и тульи их шляп. Отверстия в потолке стали темнеть снопами, словно на них набрасывали одеяла, матрацы и одежду.

Хардорфф по обозначившейся полоске света на противоположной стене увидел, что в конце коридора со скрипом приоткрылась дверь, а затем открылась полностью, и из нее с рокотом выдвинулся бренчащий комод, за которым прятались двое стрелков. И на мгновение застывшую тишину прервал единогласный грохот разнородных выстрелов, коротких и отрывистых, будто неожиданно прозревшие от слепоты дуэлянты увидели один другого и принялись стрелять с роковым опозданием. Хардорфф выстрелил из карабина пулей, которая была глаже отшлифованной пуговицы и зазвенела в плече одного из стрелков, пройдя навылет и подняв у него за спиной известковую пыль, а Холидей – дважды саданул из своего дробовика. В обоих концах задымленного коридора послышался отчетливый треск расшибленной древесины, осыпалась с потолка и стен отсыревшая прошлогодняя штукатурка, загудел и завибрировал расщепленный комод, принявший на себя хлесткий удар свинцовой дроби, а трое братьев в несколько прыжков одолели лестницу и присоединили свои ружья к хору, хотя ничего нельзя было разглядеть из-за жуткого дымовала, только послышались запоздалые дымные раскаты ружейных выстрелов и гулкое эхо в видоизмененной призме коридора; тем временем Холидей переломил двустволку напополам, пустые дымящиеся гильзы выпрыгнули из укороченных стволов и, отскакивая, покатились по дощатому полу, а Холидей большим пальцем впихнул по патрону в каждую металлическую ноздрю, защелкнул дробовик и взвел оба курка.

Когда пороховой дым опустился, застилая пол, Холидей рассмотрел в дальнем конце коридора стекающие по продырявленной стене брызги крови, оформленные в виде человеческого силуэта, который несколько мгновений стоял там, а теперь – будто испарился, просочился в стены, оставив после себя только кроваво-красную потницу.

Он глянул на улыбающегося Хардорффа, который перезаряжал свой карабин.

Дверь справа, сказал он.

Это Холидей! крикнул Холидей.

Хардорфф наклонил голову.

Холидей сплюнул и крикнул. Сдавайтесь, идиоты, нет смысла продолжать перестрелку! Нас пятеро, а вас – только двое! Ты со мной, маршал, человеколюбиво поступил, когда по мою душу пришел, хотя мог бы просто выволочь и пристрелить как собаку! Теперь я вижу, что ошибался в тебе!

С кем ты говоришь?

Холидей не ответил. Пусть твой краснокожий сдается, песенка его спета, и сколько веревочке не виться – конец у нее один, а именно – петля! Вам нечем стрелять, и я вижу, что вы ранены, не надеетесь ведь отсиживаться за хлипкой стенкой до второго пришествия!

Горбоносый крикнул. Холидей, это ты?

Это я!

Где длиннолицый?

Одному богу известно!

Ты его убил?

Я от него удрал.

Не верю.

Дело твое.

Горбоносый крикнул. Оставь оружие у своих приятелей и иди к нам!

Хардорфф и Холидей коротко переглянулись.