Вакуум

— Да. Ладно, думаю, здесь безопасно. — он вышел из коморки. — Вы можете оставаться пока здесь, а я узнаю, куда нам идти.

Олеся пропала во тьме комнаты, где уселась в дальний угол. Медик же спросил:

— Тебе камера нужна?

— Сейчас навряд ли. А что?

— Я заметил кучу бумаг в этой будке. Хочу найти что-нибудь стоящее.

— Конечно. — сержант выдал ему камеру, и Георгий ушел.

Он не понял, зачем медику разглядывать никому не нужные бумаги, но догадывался, что его мозг просто хотел отвлечься и занять себя глупой монотонной работой. И пусть. Так гораздо лучше.

Оказавшись наедине с гудящей лампой на высоком потолке, Владимир закрыл глаза, отправляя призраку просьбу за просьбой. Куда идти и как. В какую сторону повернуть, что делать. Можно ли открыть эти ворота и так далее. Пока ответ оставался один.

Надо подумать. Попросить других помочь.

Кто эти другие, Владимир пока не знал. Так, между шестью проходами он простоял с десяток минут. Стоял, словно на ладони, но об угрозах его пока не предупреждали.

Что ж, решил он наконец, остаётся только ждать и слушать.

Слушать не только внутренний голос, но и внешние звуки. Что угодно и когда угодно могло оказаться поблизости, да так стремительно, что ни один призрак не успеет предупредить. Ведь они тоже люди.

Владимир зашел в коморку. Олеся сидела у стены, прислонив колени к груди. Георгий же рассматривал какой-то журнал в красном переплёте, медленно перелистывая страницы.

— Нашел что-нибудь? — спросил Владимир.

— Только лишь последнюю записанную дату. Шестнадцатое сентября двадцать седьмого года. Запись велась ежедневно, так что, скорее всего, катастрофа произошла сразу после.

— Ладно. — Владимир оставил за собой дверь приоткрытой, чтобы немного рассеять тьму.

Сержант уселся под обесточенном пультом и закрыл глаза.

— Ничего твои друзья не сказали? — Георгий присел рядом с ним.

— Ничего. Но это ненадолго.

Медик кивнул.

— Панель не работает, уж не знаю, за что она отвечает. Видимо, резервный источник к ней не подключён. — он повертел в руках камеру. — Почти разрядилась… Да и ничего полезного нет. Держи, изучай. Только подключи к проводу.

Он притянул ладонь и забрал камеру.

Найдя нужный провод под кителем, Владимир подключил его к камере. На экранчике загорелся зелёный значок зарядки. Сержант вдруг подумал, что в камере могут быть важные сведения: вдруг именно ради них капитан и оставил камеру, а не только из-за ночного зрения, которым так и не успел воспользоваться. Он нашел кнопку воспроизведения, нажал на неё. Поскольку Владимир по ходу пути ничего не записывал, а только держал камеру в нужном режиме, ему открылась та запись, которую прослушал капитан. Но сержант решил начинать не с неё: он вдруг вспомнил про ту карту памяти, что нашел в коворкинге. Он порылся в пустом подсумке и нашёл её. Вытащив старую карту, он поставил новую. Из двухсот двадцати фрагментов сразу же открылся первый. Владимир глянул на безутешных товарищей и нажал на пуск.

Стрельбище под открытым небом. Камера показывала солдата в песочно-зеленой форме, стрелявшего по мишени. Владимир хотел уж промотать запись, как вдруг солдат, отстрелявшись, повернулся к камере и широко улыбнулся.

— Ну и зачем? — лицо чистое, свежее, покрытое густой щетиной.

— Любоваться грацией. — у самой камеры раздался мягкий женский голос.

— Можно это делать на другую камеру. — солдат положил автомат на стол.

— Пускай другие полюбуются.

Женщина подошла к солдату и развернула камеру. Чёрные волосы по грудь, улыбка, голубые глаза и такая же форма, что у солдата. Они поцеловались, и запись прекратилась.

Владимир перевёл взгляд на Георгия и Олесю. Те смотрели на его освещённое экраном лицо.

— Вы не против? — уточнил он.

— Да, только потише сделай. — Георгий перевёл взгляд на приоткрытую дверь, вслушиваясь в тишину.

Олеся приподняла плечи. Всё равно.

Владимир переключился на следующий запись. Ничего особенного дальнейшие двадцать фрагментов не содержали. Какие-то случайные записи стрельбища, фрагментов сборов, брифингов и прочей мало важной информации. Ему так и не удалось разглядеть ни шевронов, ни каких-либо нашивок, ничего, что дало бы ему понять, какому формированию принадлежала эта камера. Лишь единожды он различил знакомую чёрную форму с красными вкраплениями, но видео с ней оказалось коротким и резким, так что сосредоточиться на ней или поймать момент не удалось.