Валашский дракон

– Чтобы досадить мне, – очень серьёзно ответил Дракула. – Он вполне на это способен.

– Хорошо, – согласился юноша, всё ещё продолжая недоумевать, – я постараюсь найти дерево и никому не скажу, что это просьба Вашей Светлости.

– Вот и славно, – узник снова направился к креслу, когда вдогонку прозвучал вопрос:

– Ваша Светлость, но отчего же такая вражда с господином комендантом? Я никак не могу понять. Я уже месяц здесь и за это время многого наслушался. Господин комендант плохо отзывается о Вашей Светлости, а Ваша Светлость – о нём. В чём причина?

– Всё из-за моего кузена Матьяша, – отмахнулся Дракула, усаживаясь. – Я, как ты знаешь, не очень жалую его, а комендант – преданный слуга Матьяша, и мы с комендантом никак не можем сойтись во мнениях.

– Ну, если причина в этом… – Джулиано никогда не понимал людей, которые могут насмерть поссориться из-за политики, однако время от времени встречал таких и уже по опыту знал, что примириться в подобных случаях почти невозможно. – Тогда я вдвойне постараюсь сохранить тайну, – он пожал плечами.

* * *

Июль – месяц сенокосов. Трава на румынских равнинах не выдерживает летнего жара, начинает желтеть, и получается почти готовое сено – сухое, не запреет в стоге. Как крестьянам не воспользоваться таким обстоятельством! Однако запаздывать нельзя, ведь иначе трава, перестояв, растеряет все свои соки.

Рано утром выйдут косари – двое отроков и один седоусый старик в войлочной шапке. Старик посмотрит на желтеющее поле:

– Ну что, внучата, надобно скорей приниматься за дело, а то когда ещё дождёмся отцов-то ваших из ополчения.

Старик с внуками взмахивают косами, а следом идёт женщина с граблями, собирает траву в ровные ряды, и жёлтое поле постепенно становится зелёным, потому что под старыми стеблями всегда прячутся совсем молодые, которые, увидев солнце и почувствовав над собой простор, тут же начинают расти.

Влад, следуя со своей армией на север, к горам, то и дело видел справа и слева от дороги ровные ряды только что скошенных, досыхающих трав или уже собранные большие копны. Порой можно было заметить аиста, который невозмутимо прогуливался меж стогами и искал себе пропитание среди молодой зелени.

Косари провожали глазами войско, а меж тем с другого поля неподалёку медленно-медленно начинала отъезжать телега, приводимая в движение парой волов. На телеге колыхался высоченный, в полтора человеческих роста, ворох сена. Рядом с телегой шли две или три женщины. Та, что впереди, погоняла волов. Те, что позади, тащили на плечах рогатины и заодно следили, чтобы с воза ничего не свалилось. Рядом, бывало, прыгала маленькая девочка с корзинкой, наверное, полной земляники, собранной в ближнем лесу.

– Эх, когда же наши вернутся-то, – вздыхали женщины, глядя на армию, видневшуюся вдали, и провожая её долгими взглядами.

Владу казалось, что он видит всех этих стариков, детей и женщин, оставшихся в селениях, пока мужчины воюют, и разговоры тоже как будто раздавались в ушах, ведь угадать предмет всеобщих дум было немудрено.

«Крестьяне, даже собранные в Великое Ополчение, всё же не армия, – напоминал себе князь. – Они не могут ходить в походы в любое время, потому что полевые работы не отложишь и не отменишь даже из-за войны. Пока что старики, женщины и дети справляются сами, а дальше? Когда придёт время собирать урожай, ополченцев придётся отпустить по домам, потому что иначе даже половины урожая не собрать, а если его не соберут, то уже весной по всей Румынии начнётся голод, и не важно станет, кто кого одолел в войне».

Эта мысль не давала покоя, а тут ещё бояре почти взбунтовались, потому что всё не прекращали разговоров о том, что надобно съездить к Матьяшу и поторопить.

– Господин, мы не можем ждать короля долго, – твердил Войко, ехавший сейчас по левую руку от государя. – Ты ведь знаешь, что времени у нас только до конца июля, а дальше ополчения не будет, и останутся только те люди, которые служат в твоём войске постоянно.

– Тогда тем более обидно тратить время на разъезды, – ответил Влад. – Что мы можем сказать Матьяшу? Если он не желает присоединяться к моему войску, разве я могу заставить? Я уже говорил это не раз. Почему никто не слушает меня? Все упёрлись! – князь обернулся вправо. – И ты, Буриу, по-прежнему думаешь, что я должен слать к Матьяшу посланцев?

– Да, государь.

– Ты полагаешь, что мы не справимся с турками малой силой? – спросил Влад. – Мы будем отрывать от турецкой овчины по кусочку до тех пор, пока она не исчезнет.

– Турецкая овчина слишком велика, – твёрдо промолвил Буриу, опустив голову. – Она велика даже теперь, когда султан ушёл за Дунай. Господин, если истреблять турок по частям, такое дело займёт у нас время до самой зимы, а ведь походная казна почти опустела. Ты знаешь, что твоим людям надо что-то есть и пить. Коням тоже требуется корм. А ещё есть много других расходов. Неужели, государь, ты станешь брать у крестьян то, что нужно для войска, и не платить? Так делают турки, а мы не можем. А где же взять денег? Если война затянется, осенью подати начнёт собирать Раду, а не ты.