Валерий Гаврилин

Через год, 25 мая 1984 года, Наталия Евгеньевна сетовала на страницах своего дневника, что дача совсем разваливается. Вызывали мастеров, а те сказали, что, вроде, и ремонтировать смысла нет, а нужно просто строить новый дом. Значит, необходимы средства на грандиозную покупку, причём жильё должно соответствовать всем запросам — чтобы рядом были лес и речка, чтобы кругом было тихо, но недалеко был бы продуктовый магазин. «А главное — нужно, чтобы наших денег хватило. Цены взвинчены жутко. В Павловске дачи стоят 30–45 тысяч! Так вот, чтобы хотя бы затеять ремонт или купить что-нибудь подходящее, нужен аккордный заработок. Поэтому летом Валерий будет писать балет по военным стихам А. Твардовского. Только бы здоровье не подвело!» [21, 321].

Таким образом, «Дом» необходимо было создать ещё и для дома. А пока Гаврилин усиленно работал на даче прежней — старенькой, но очень родной. Чтобы спина не болела, между написанием партитурных страниц косил траву. Чтобы отвлечься, играл старые свои сочинения (благо в Строганове наконец привезли пианино «Беккер»).

О создании балета рассказывает Наталия Евгеньевна: «Утром после завтрака садится за стол, перед ним будильник, видимо, определяет время, за которое должен сделать определённое количество страниц. Иногда отрывается, что-то проверяет на инструменте, потом опять за работу, и так до обеда, с небольшим перерывом — поделает упражнения, побегает. После обеда сон — и снова за партитуру, но теперь уже на веранде — там нежаркое вечернее солнце. Пишет он её, сидя за небольшим столиком. Дело двигается медленно, по его словам, а я боюсь: только бы он не перетрудился, не сорвался, ведь столько часов подряд сидеть не вставая! После ужина на инструменте проигрывает весь следующий номер, как он должен звучать в оркестре, записывает схематично на бумаге — на память, чтобы не забыть. Потом вечерняя прогулка, но не отключается ни на минуту. Просит, чтобы я его отвлекала, но бесполезно: не слышит ничего, взгляд потусторонний, голова работает. И ночью тоже спит тревожно, голова не отдыхает» [Там же, 325].

В итоге Гаврилин перетрудился: простыл и сорвал спину. 8 июня уехали в Ленинград. Работа над партитурой продолжилась в прежнем безостановочном режиме, хотя и сопровождалась уколами и периодическими приступами. Серьёзно испортил настроение один из музыкантов оркестра Горковенко. Из-за плохого самочувствия и дефицита времени композитор доверил ему оркестровку трёх номеров балета — и получил нечто совсем новое в джазовом стиле. К тому же огромный состав «Праздника» включал четыре трубы, четыре тромбона, целых две ударные установки… Гаврилин ужаснулся. Стал всё переделывать, и на это ушла ещё неделя драгоценного времени.

Наконец работа была закончена, и на титульном листе автор написал: «д. Остров. 1984 г.» [Там же, 327].

Интересно, что называл он этот балет не иначе как «Тёркин». Более того, в каталоге сочинений Гаврилина, составленном Наталией Евгеньевной (2016), в графе «Замыслы» значится: «1984. «Василий Тёркин». По А. Твардовскому, опера. (Возник балет «Дом у дороги»)».

В интервью, опубликованном 20 июля 1984 года, на вопрос — от какой работы его сейчас оторвали — композитор ответил: «От Василия Тёркина. Он хотя и «придуманный», нереальный, собирательный образ, но тем не менее всем известны его беспредельно привлекательные черты. Близится сорокалетие Победы. Под знаком этого юбилея ныне трудятся все. И вот Ленинградское телевидение, режиссёр Александр Белинский <…> предложили мне тему. Опять тот же жанр — телевизионный балет. В его подзаголовке слова: «По прочтении Твардовского». Ещё при жизни нашего большого мастера Соловьёва-Седого…

— А вам ещё в студенческие годы довелось писать работу о его творчестве… (замечание В. Нестеренко, берущего интервью).

— И я счастлив, что судьба одарила меня встречами, долгими беседами с Василием Павловичем! Однажды мне, тогда только-только начинающему, Василий Павлович предложил невиданное: писать вместе оперетту «Василий Тёркин». Помню, я просто испугался. Такой маститый композитор — и меня в соавторы?! А теперь по прошествии времени, как видите, сподобился, сам рискнул. Сейчас завершили запись музыки. Скоро начнутся съёмки. Может, к зиме это всё встанет в телепрограммы.

— Значит, на телеэкране оживёт знаменитый балагур, весельчак, этакий скоморох времён Великой Отечественной?