Валютчики

Через минуту я знал, что оказавшаяся трехкомнатной квартира на Цветном находится почти напротив дома Майи, и увидел в том знак. Милая Фортуна вновь не подкачала, хотя, если честно, я не знал, чем квартира на Цветном предпочтительнее тех двух на Таганке. Просто чувствовал, что Майя, скорее, согласится переехать туда, чем в какую-нибудь другую квартиру, если мне вообще удастся ее уговорить.

Мы договорились встретиться через два часа — Леше нужно было найти хозяйку квартиры и подготовить бумаги, а мне вернуться в обменник и решить, как быть с деньгами. Собственно, я уже решил, что оставлять их там не буду, но работало ли сегодня банковское хранилище, где я арендовал ячейку, было неизвестно.

Остановив частника, я назвал ему адрес обменника и, откинувшись на заднем сидении, погрузился в невеселые размышления. Меня не оставляло чувство, что я совершил предательство, бросив тело друга и сбежав из гостиничного номера. Это чувство угнетало, давило, и никакие отговорки, что я тут не причем не помогали. Да, я не причем, я не мог вернуть его к жизни и у меня могли возникнуть проблемы с милицией — все так, но мерзкое чувство не проходило, вынуждая продолжать копание в собственной душе. Это доставляло мучение, но я ничего не мог с собой поделать. Сейчас, когда мне уже (или пока) ничего не угрожало, мысли о собственной безопасности слегка отошли на задний план, и я мог признаться себе, что не хотел бы оказаться на месте Сереги. Все мы когда-нибудь умрем, это понятно, но я имел в виду, что было бы крайне неприятно и очень обидно, если бы мои друзья поступили со мной таким же образом!

Словом, к обменнику я подъезжал в крайне дурном расположении. Хотелось позвонить Майе, сказать, что я все решил, и мы едем, но что-то удерживало меня от звонка. Скорее всего, дело было в том, что я хотел быть уверенным, что все контролирую, деньги в надежном месте и никто уже не сможет отобрать их.

Армен встретил меня настороженным взглядом и вопросом:

— Что-то случилось?

Я кивнул.

— Мне нужно забрать деньги, — и, углядев в его глазах легкое удивление, поспешно добавил, — курьер прилетел.

— А рубли кто привез?

Армен задал простой вопрос, вмиг обнаживший всю шаткость моего плана. Нужно было успокоить что-то заподозрившего армянина, и я выдал первое пришедшее в голову и, как мне показалось, разумное объяснение:

— Я.

— Понятно. Ладно, пошли в кассу.

Я понял, что он не поверил, но сделал вид, что не заметил. В кассе мне выдали три новеньких «кирпича», по сто тысяч долларов в каждом и пачку, в которой было двенадцать с половиной тысяч, которую я сразу убрал в карман куртки. Сумки у меня не было и, взглянув на Армена, я понял, что его также интересует, как я собираюсь идти с тремя сотнями тысяч. Я улыбнулся и спросил:

— Нет какого-нибудь пакета, а то все в спешке — даже сумку забыл прихватить.

Армен задумчиво посмотрел на меня.

— А почему ты сегодня без охраны и броневика?

— Так воскресенье же, — я развел руками, — выходной.

— Если хочешь, возьми мою охрану, — он улыбнулся своей хитрой улыбкой, и добавил, — недорого.

Я сделал вид, что раздумываю.

— Ничего, я как-нибудь сам. Но спасибо за предложение.

— Смотри сам, — ответил валютчик с чутьем сыщика и без какого-либо перехода неожиданно спросил, — как твой друг Поляк поживает?

Чувство опасности захлестнуло меня, и я с трудом сохранил на лице выражение ленивой раздраженности.

— Передавал тебе привет, — мне даже удалось выдавить некое подобие улыбки, и я поспешил сменить тему, — так что с пакетом?

…С небольшой спортивной сумкой, в которой лежало $300.000, я медленно, старательно обходя замерзшие лужи, шел по крутому склону Рождественского бульвара. До встречи с Лешей оставалось еще около часа, банковское хранилище находилось в пяти минутах ходьбы, и я решил, что небольшая прогулка по свежему воздуху мне не помешает.

Разговор с Арменом, словно лакмусовая бумажка, выявил грозящую мне опасность. Если кто-то начнет задавать такие же вопросы и если этот кто-то будет знать то, чего не знал Армен, а именно о сумасшествии Улана и смерти Поляка, у меня было бы мало шансов остаться вне подозрений. Рано или поздно «крышевавшие» нашу компанию люди добрались бы до Москвы, где я был еще одним (и последним!) ее акционером. Насколько мне было известно, Улан пользовался доверием бандитов, «крутил» их деньги, отстегивая за это неплохие проценты, и сложно было представить себе бандюгана, смирившегося с такой потерей. Отсюда следовало, что мне нужно не только сменить адрес, но и вообще исчезнуть для всех знакомых. И не только мне, но и Майе, что представлялось делом невозможным, если бы я не объяснил ей, в чем дело.