Ваниль и Корица. Fairytale

Я плакала из-за того, что оказалась ненужной. Ненужной. Я была не нужна ему. С самого начала. Все что проскальзывало между нами… его объятья, его поцелуи, его взгляды… все это было ложью.

Лежа на спине, прикрывая ладонями рот, я беззвучно плакала, не в силах заставить себя выкинуть из головы воспоминания о тех моментах, когда мне, на самом деле, казалось, что у нас может что-то получиться.

Как так? Разве это справедливо? Я влюбилась в него. Я влюбилась впервые жизни. Я же давно поняла это. Но почему, почему то чувство, что возникло внутри меня, не оберегли, не приняли, не забрали с трепетом себе, а отшвырнули, растоптали и перепачкали с грязью?

Самое ужасное было, что при всем этом… его не уничтожили. От этого у меня вновь закружилась голова. Я готова была кричать о том, что ненавижу этого человека, но внутри мебя тихий-тихий голос шептал, что… что мне было хорошо с ним.

Зазвонил телефон. И я сбросила Юлю, после чего включила запрет на входящие вызовы. Меня не было для этого мира. Меня не существовало ни для кого, тем более, для подруги.

Я не хотела, не хотела общаться с ней. Я не хотела рассказывать ей о том, что со мной произошло. Ведь… я не такая. Я не могла позволить сотворить такое с собой. Юлия не должна была узнать об этом. Иначе… я просто была уверена в этом, что она разочаруется во мне, что она… естественно поддержит меня, а внутри себя подумает: «Как же глупо ее развели, надо же быть такой дурой».

Мне было стыдно. Мне было отвратительно. И я поняла про себя, что не стану делиться с этим ни с кем. Никогда.

В середине дня вернулся домой папа.

Он ненадолго зашел в мою комнату, опешив, что я до сих пор в пижаме, но… видимо, поговорив с мамой, решил не особо приставать ко мне.

Так я и провела весь день. При этом забыв пообедать.

Под вечер, продолжая лежать на кровати, слушая слезливые песни о разбитых сердцах, через наушник, я услышала, что кто-то заходит ко мне в комнату.

— Ну как ты? — присела возле меня мама.

Не зная, как себя вести, я просто-напросто пожала плечами.

— Что-то тебя совсем развезло. Папа сказал, что лично при нем ты не особо много пила.

Кашлянув, чтобы вернуть себе пропавший голос, я произнесла:

— Все нормально. Просто… нет настроения, — отвела я взгляд в сторону.

— Ну ладно… а то смотри, может… посмотрим что-нибудь по телевизору?

— Голова болит, — отказалась я от этой идеи.

Подняв ладонь ко лбу, я демонстративно поморщилась.

— Ну уж на завтра пройдет, — улыбнулась мама. — Это все твой… как его зовут? Папа пожаловался, что вы встретили там твоего знакомого. Он удивлен, что тот работает в приличном месте.

— Что? — нахмурилась я.

— Я о том мальчике…

— Мам… я устала, — это единственное, что пришло мне в голову.

— Он тебя споил, что ли? — рассмеялась она. — Папе он не нравится!

— Прекрати!

— Он, например, возмущен тем, что ты наврала насчет того, что больше не общаешься с ним. Ему даже сказали, что этот молодой человек вроде провожал тебя до…

— Мама! — перебила я ее.

— А?

— Оставь меня, пожалуйста! — посмотрела я ей в глаза.

— Ты не заболела ли часом? — нахмурилась она. — Глаза сильно красные.

— Нет.

Больше не услышав от меня ни единого слова, она медленно вышла, закрыв за собой дверь.

Я же, оставшись наедине со своей любимой кроватью, крепко обняла единственного мужчину, который ни разу не предавал меня, и попыталась заснуть.

Но все-таки скопившийся за весь день голод не позволил этого сделать. Оставив зайца в постели, я пробралась на кухню и, по возможности не шумя, заставила себя немного покушать.

Впоследствии погрузившись в беспокойный сон, я покончила с этим днем, надеясь на то, что в следующем мне станет лучше.

Это было ошибкой. Очередной моей ошибкой. Воскресенье ничем не отличалось от субботы. Разве что сегодня у меня не было должного оправдания для того, чтобы меня не трогали. Поэтому было сложно прятаться от родителей, которые периодически хотели со мной пообщаться.

Мне даже пришлось застелить кровать. И даже переодеться. Но на этом мои силы закончились. Пропустив завтрак, заменив его на одну кружку черного кофе, я не желала выходить из своего кокона, вновь погрузившись в минорную лирику и периодически листая паблики с грустными любовными цитатами. Это единственное… что мне оставалось.

Через пару часов я поняла, что вывешивать подобное на всеобщее обозрение мне не хочется, но внезапно мне захотелось написать что-то свое.

«Бывает… ты отдаешь самое дорогое, а человек, посчитав это дешевкой, топчет и уничтожает доверенное. Бывает. Ужасней всего, когда это твое сердце».

В этот момент я почувствовала себя великим мыслителем. И даже улыбнулась. Почему? Не знаю.

Сообщения от Юли продолжали приходить, но у меня пока не было сил для общения.

Закрыв ноутбук, я стала дожидаться вечера, когда можно будет вновь разобрать кровать и спрятаться от всех под одеялом.

Однако, как оказалось, я запамятовала спуститься не только на обед, но и на ужин, а это уже вызвало у моих родителей вспышку заботы и непонимания.

Видимо, поэтому, они оба возникли передо мной.

— Наташ… что происходит? — в этот раз тон мамы был посерьезней, чем до этого.