Vanitas

— Надеюсь, теперь ты усвоил урок? — ровно спросил Кейран, впрочем, ответа он не ждал. — Мне бы не хотелось ломать другие твои игрушки. Я люблю тебя, Далеон, и желаю, чтоб ты не делал глупостей. Слушайся меня, и проживёшь долго. Понял? — ноль реакции. — Встань и иди, умойся.

Далеон не шелохнулся. Пальцы вцепились в гриву лошади намертво.

— Встань! — жёстче повторил сводный брат.

Полное игнорирование.

— Далеон! — громогласный рык.

Он поднял глаза, и в них читалась лютая ненависть и жажда убийства.

— Я всё понял, Ваше Высочество.

— Ну и, зачем ты сбежал? — вырвал из тяжких дум голос, который он совершенно не ожидал здесь услышать.

— Хотел побыть один, — выдал юноша нехотя. — Подумать.

— Ты умеешь думать? — притворно изумилась Люция и едко ухмыльнулась.

Принц насупил брови и наградил её хмурым взглядом. Орфей глянул на девушку с укоризной.

— Лаааадно, — закатила глаза Люция и присела рядом с Далеоном. — Ты решил переварить горе в одиночку. Ясно. Но чего не утешился в объятьях Меридии? Как будто в первой!

— Люция! — одернул её химер.

— Иногда мне так и хочется тебя придушить! — доверительно сообщил ей Далеон.

Люц поиграла бровями.

— Только иногда?

— Ну, хватит! — встрял Орфей и сел по другую руку друга. Спросил его с жалостью: — Всё так плохо?

Принц помрачнел и отвернулся к городу. Повисло тягостное молчание, прерываемое лишь порывами ветра и далёкими раскатами подступающего грома.

— Тяжело жить в мире полном лжецов, когда ты один не можешь солгать.

— Ну, началось! — пробормотала Люция и попыталась слинять, но хвост Далеона скользнул под её длинную белую юбку и крепко обвил коленку, залез на часть бедра и дернул её обратно. Девушка ахнула и возмущенно запыхтела, затем напрочь забыла о побеге, увлекшись борьбой с сильной и наглой конечностью.

— Так к чему ты это? — вернулся к теме химер. Он с поразительным успехом игнорировал непотребство учинённое сюзереном.

— Всё, чему меня учили, — наглая ложь. Ты знал, что Ванитасов все ненавидят? И стоит мне шагнуть за ворота, любой дурак попытается убить меня или похитить?

Орфей виновато отвёл взор, шестой горько усмехнулся.

— Значит, знал, — заключил он. — И молчал. Да ещё и подыгрывал мне! А Сесиль и Меридия тоже в курсе? Один я идиот жил в иллюзиях?!

— Что иронично, ведь сам ты на себя накладывать иллюзии не можешь, — лениво хмыкнула девушка и отпустила хвост. Он тут же предупреждающе сдавил её ляжку, но Люц не вняла.

В ней кипела давняя, как мир, обида и бессильная злость, которые всколыхнулись в душе с новой силой и больше не могли вариться в собственном соку, желали наконец вылиться хоть на кого-то:

— Бедненький мальчик! — фарси всплеснула руками. — Все-то его ненавидят. Презирают. Проклинают род. А что он сделал, чтоб его любили? Что сделали Ванитасы, чтоб их любили?! Запугали?! Наубивали столько, что земля умылась кровью?! Сколько невинных племён погублено… Сколько потерянных жизней и сломанных судеб… Моя в том числе. Так скажи мне, за что вас любить? — Люция зло и пронзительно заглянула ему в глаза. — Ты вообще знаешь, что это такое? Ты в курсе, что любовь нельзя получить насилием, страхом и унижениями!

Она стиснула трясущиеся кулаки.

Острая боль пронзила грудь Далеона, такая, что дыхание спёрло. Он порывисто качнулся к Люции и хотел накрыть её кулак ладонью, но девчонка вскочила с места как ошпаренная и воззрилась на него, точно на безумца.

— Семь лет ты издевался надо мной… Семь проклятых лет! И что теперь?

— Я сожалею, — выдавил Далеон, ссутулившись.

— Он сожалеет! — воскликнула она, глянув на огорошенного Орфея и обратно. — А нужно ли мне это? Сегодня сожалеешь, а завтра — нет.

— Ты хочешь извинений? — процедил шестой, сверкнув синими очами исподлобья.

— Засунь их, заешь куда!.. — топнула ногой Люция. — Что мне твои извинения? Это просто слова! А важны поступки. Наговорить можно, чего угодно, и только действия определяют наши истинные намерения. Если ты искренне раскаиваешься, то исправишься, изменишь всё, что в твоих силах, а не будешь сидеть и мотать сопли на кулак, как жалкий слабак. А пока, происходящее ты заслужил!

И она развернулась, взметнув подол сорочки и чёрные кудри, и направилась к лозе, приросшей к стене.

— Ты ничего обо мне не знаешь! — крикнул ей в спину Далеон и впился когтями в ладони.

Люц презрительно фыркнула и полезла вниз, цепляясь за короткие сучья, как за перекладины лестницы.