Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

В ряде списков «Сказания о Мамаевом побоище» (Основная редакция, ее Забелинский и Ермолаевский списки, Распространенная редакция, редакции Синопсиса 1680 г. и 1681 г. Пантелеймона Кохановского) Дмитрий Иванович, обращаясь к русским князьям с призывом на борьбу с Мамаем, напомнил им, что все они «гнездо есмя князя Владимера Святославича киевъекого». В «Задонщине» дважды подчеркивается, что Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич - «внуки святого великаго Владимера Киевского», поминавшие «прадеда своего великого князя Вла­димера Киевского». Но в то же время в ней сказано, что Боян «пояша руским князем славы: первую славу Игорю Рюриковичу, вторую - вели­кому Владимеру Святославичу Киевскому, третью - великому князю Ярославу Володимеровичю». В «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» из князей эпохи Киевской Руси назван опять же только один Владимир: «Сий убо великыи князь Дмитрей родися от благородну и от пречестну родителю, великого князя Ивана Ивановича и матере великыс княгини Александры, внук же бысть князя великого Ивана Даниловича, собирателя Русьской земли, и корени святага и Богом сажденнаго саду отрасль благоплодна и цвет прекрасный царя Владимира, новаго Костянтина, крестившаго Русьскую землю...». В Кирилло-Болозерском списке «Задонщины» сказано, что «вещий Боян... пояше славу русскыим княземь: первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичу и Святославу Ярославичу (так в тексте), Ярославу Володимеровичю...». В Синодальном списке в этой же части читается, что Боян пел славу «первому князю рускому на земли Киевской Рурику, ве­ликому князю Володимеру Святославичу, великому князю Ерославу Володимеровичу». Книжники позднего времени, рисуя значимость Куликовской битвы, конечно, не могли не апеллировать к прославлен­ным князьям прошлого (причем, к разным), абсолютно при этом не ду­мая о начале правящего дома, как об этом не думал их дальний пред­шественник Иларион, подчеркивающий значимость обращения Руси к христианству и роль в том Владимира Святославича. Отсутствие «варяж­ской» версии начала династии киевских князей в «Слове о полку Игореве», видимо, связано с давним противостоянием двух ветвей Ярославова дома, идущим со времени Владимира Мономаха и Олега Святославича, деда Игоря Святославича, центральной фигуры «Слова». Его автор, у которого исследователи отмечают «очевидную» близость к Ольговичам, «глубокую симпатию» к своему герою, и в центре внимания которого не только он, но вообще все «Ольгово хороброе гнездо...», мог, в связи с этим, проигнорировать Сказание о призвании князей и его главного действующего лица Рюрика. А именно Мономаховичами, заключал А.Г. Кузьмин, насаждалась варяжская легенда, и, «похоже, что, кроме них, никто и не выводил свое начало от Рюрика».

Нельзя принять и позицию, которую отстаивал Кузьмин как в отно­шении способа проникновения легенды из Новгорода в Киев, так и вре­мени ее занесения на страницы южнорусской летописи. Как полагал ученый, она могла попасть на юг лишь посредством князей Ростиславичей Галицких, потомков Ростислава Владимировича, ставших изгоями после смерти старшего сына Ярослава Мудрого Владимира в Новгороде в 1052 году. Именно они и могли, по его убеждению, хранить новгород­ские предания, где наличествовало имя Рюрик, среди русских князей впервые появившееся в их семье. Речь идет, следует напомнить, о Рюрике Ростиславиче, умершем молодым в 1092 году. Историк уверен, что с этим именем пришло в Южную Русь Сказание о призвании варя­гов. Потому он берет начало функционирования имени Рюрик среди южнорусских князей (а это где-то несколько позже середины XI в.) в ка­честве датирующего признака появления в Киеве и внесения в ПВЛ Сказания. Данный вывод весьма логичен, но он не так безупречен, как это может показаться на первый взгляд. Принимая его во внимание, надо, вместе с тем, задуматься над фактами, не согласующимися с ним. Во-первых, действительно имя Рюрик фиксируется среди потомков ро­доначальника русского правящего дома очень поздно: лишь в седьмом колене и по линии Владимира Ярославича. Затем оно вновь появляется, кстати, опять же с большим интервалом, но уже среди потомков Всево­лода Ярославича. Так был назван сын Ростислава (ум. 1167), внук Мсти­слава Великого, правнук Владимира Мономаха Рюрик, князь чернигов­ский и великий киевский князь, умерший в 1215 г. Больше это имя ни­когда не окажется востребованным среди русских князей вообще и князей Вяземских, в частности, своим родоначальником считавших именно Рюрика Ростиславича, но при этом не перестававшего, естес­твенно, быть их предком.