Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Важно отметить, что летописи, именуя «Немецкой землей» террито­рии прибалтийских и финских народов, либо завоеванных европейцами-«немцами», либо принявших католицизм, да к тому же часто в союзе с ними выступавшими против Руси, вместе с тем не называют их «немца­ми». Так, Лаврентьевская и Ипатьевская летописи говорят о «литве», «ятвязе», «чюди», «жемоти», «проуси (проузи)», пребывавших соответст­венно в «Литовской» (в «литве»), в «Ятвязской» (в «ятвязи») в «Чюдьской» (в «чюди») землях, в «Жемоите». И НПЛ, ведя речь о тех же народах, всегда отделяет их от «немцев» или же прямо противопоставляет им. Такая же ситуация наблюдается и в поздних летописных сводах. В Со­фийской первой летописи (список конца XV - начала XVI в.) под 1510 г. помещена информация о решении псковского вече: что им не идти от своего государя «ни в литву, ни в немци». Софийская первая и Псковская первая летописи под 1518 г. выделяют в составе войска польского короля и великого литовского князя Сигизмунда I воинов «многих земель, чехи, ляхи, угрове, литва, немци...». Псковская первая летопись (список первой половины XVII в.) содержит «Житие Довмонта», где читается, что русские «побежая страны поганыя немець и литву, чюдь и корелу...». Затем в ней же под 1382 г. сказано, что «прииде местер с немци к Полотьску на взятие, а Скиригаило с литвою...». Под 1407 г. псковский летописец, сообщая о войне псковичей с «немцами», с горечью конста­тирует, что новгородцы не помогают своим соседям, ибо «держаху бо любовь с литвою и с немцы...». Под 1408 г. в летописи упомянута «рать литовская с немцы», а под следующим годом записано, что пришел «местер» с силою немецкою и с литвою воевать псковские земли. Под 1436 г. зафиксировано, что в Псков «из Немец», т. е. из Ливонии, приехал литовский князь Иоанн Баба и т.д. Русские не именовали «немцами» и ряд других народов, например, поляков, чехов и венгров, несмотря на их принадлежность к католическому миру.

Из сказанного следует, что термин «немцы» в наших источниках при­лагался исключительно к западноевропейскому миру (лишь только ино­гда наполняясь большим звучанием), и символизировал собою опреде­ленную совокупность западноевропейских народов, и был синонимичен словам «латины», «римляне», «католик», несшим, в связи с этим, не только конфессиональную нагрузку. Этот термин, вместе с тем, обозна­чал территорию Западной Европы, т.е. являлся географическим поня­тием. И вывод поздних летописей Рюрика «из немец» служил указанием, конечно, не на его этнос, как это полагал А.Л. Шлецер и его последова­тели, «а лишь на пределы Западной Европы, откуда вышли варяги». Ес­ли думать иначе, то к немцам-германцам надлежит тогда отнести многие европейские народы, не имеющие к ним отношения, например, прибал­тийские народы, порабощенные западноевропейцами-«немцами», в связи с чем их коренные земли русские называли «Немецкой землей». Немца­ми в таком случае надо считать и финнов, коль Тверской сборник под 1227 г. сообщает, что Ярослав Всеволодич с новгородцами ходил на «имь, на немци, ратию за море; и поплени всю землю их...». Говоря так, летописец современную ему ситуацию, когда финские земли уже не­сколько столетий входили в состав Швеции, перенес на далекое прош­лое, в котором финское племя емь еще не было подвластно шведам-«немцам». И карелу надо тогда полагать германским народом, т.к. под 1338 г. в НПЛ младшего извода помещено известие, что новгородцы «воеваша городецьскую корелу немечкую, и много попустошиша земли их...» . Речь здесь идет о той части карел, которая проживала в Запад­ной Карелии и находилась под властью все тех же «немцев»-шведов, поставивших на ее землях в 1293 г. крепость Выборг, т.е. о выборгской или иначе «городецьской кореле».

Следует добавить, что наши предки с XV в., в связи с умножением контактов с Западной Европой, начинают ломать стереотип обезличен­ного наименования ее представителей «немцами», «римлянами», «латинами». Так, рассказ «О Сидоре митрополите, как прииде из Царяграда на Москву», созданный в 60-70-х гг. XV в. и читаемый в летописном своде 1479-1480 гг., среди участников собора называет «алеман и фрязов и ка-латин и френчюк и беребеан и кофеан», т.е. южных немцев, итальянцев, каталонцев, французов, британцев, жителей генуэзской колонии в Крыму Кафы, и при этом именуя их в целом «латинами» и говорит о их «фряжском праве», т. е. католическом. В «Хождении на Флорен­тийский собор», первоначальная редакция которого, по мнению Н.А. Ка­заковой, была создана во время путешествия русского посольства на собор (1437-1440) и позже не перерабатывалась, нет подобной кон­кретизации, и его автор исгюльзует в отношении представителей Запада привычный термин «латины».