Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

С.Н. Азбелев видит в свидетельстве Мармье «отзвук» сведений, вос­ходящих к Герберштейну, который иногда воспринимается, по его харак­теристике, «в полунаучной публицистике» как самостоятельный истори­ческий источник. Но, во-первых, посол лишь пересказывает «августианскую» легенду, и у него, естественно, отсутствует информация о короле ободритов-реригов Годлаве, сыновьями которого выступают наши ва­ряжские князья. К тому же Герберштейн подчеркнул, что братья «по при­бытии поделили между собой державу, добровольно врученную им русскими», и датирует их приход на Русь, согласно летописям, 862 г. Ле­генда же, записанная Мармье, говорит, что братьям пришлось выдержать борьбу с угнетателями русских, против которой те «больше не осмели­вались восстать», и лишь только затем они, собираясь «вернуться к свое­му старому отцу», по просьбе благодарного народа заняли место их преж­них королей, и относит все эти события к VIII веку. Подробности такого рода указывают именно на самобытный характер мекленбургской ле­генды. Во-вторых, предания, с которыми соприкоснулись в ХѴІ-ХІХ вв. многие западноевропейцы, - это голоса самой истории, которые слыша­ли они от самих южнобалтийских славян или их ближайших потомков. Совершено справедливы слова А.Г. Кузьмина, что Герберштейн отразил «вполне еще живую традицию». Действительно, дипломат говорит об остатках славян, «живущих кое-где на севере Германии за Эльбой», при­стально всматривается в жизнь славянского населения Вагрии, приводит чье-то мнение, «что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии».

И эта живая история еще долго не пресекалась: славянский язык зву­чал на нижней Эльбе до начала XVIII в., а на левом берегу ее среднего течения он сохранялся до конца этого столетия. Под напором ассими­ляционных процессов народная память, по сравнению с языком, значи­тельно прочнее и дольше удерживает свои позиции, поэтому она сохра­нила, даже в лице уже онемеченного населения Мекленбурга, важный факт из истории его славянских предков, факт, отстоящий от них ровно на целое тысячелетие. В 1876 г. И.И. Первольф засвидетельствовал, что у потомков люнебургских славян (нижняя Эльба), представлявших собой осколок мощнейшего ободритского союза и в начале XVIII в. перешед­ших на немецкий язык, сохранились многие славянские обычаи и нра­вы. Причем историк отметил, что даже до сих пор «они гордо называют себя «вендами» и не охотно смешиваются с окрестными «немцами». Здесь же он пояснил, что быт люнебургских славян на рубеже XVII-XVIII вв. описывал, «исходя из уцелевших памятников их языка». Юж­нобалтийские предания возникли не на пустом месте и отражают собою реальные события, память о которых была распространена на весьма значительной территории и не стерлась в веках. Примечательно, что они бытовали на бывших землях вагров и ободритов-реригов, тесно связан­ных между собой: вагры с VIII в. входили в состав племенного союза по­следних. И предание о призвании на Русь Рюрика с братьями - это отголосок их общей истории. В целом, как подытоживает Кузьмин, на юж­ном побережье Балтийского моря «вплоть до XVIII в... не сомневались в южнобалтийском происхождении варягов и рода Рюрика. При этом, од­нако, не было уверенности в его племенной принадлежности».

Предания Южной Балтики, по сути, воспроизводят «западноевропей­ские генеалогические записи позднего средневековья...». Еще в XVI в. в немецких источниках вновь появились, отмечает В.К.Ронов, мотивы славянских корней местных немецких княжеств: «ободритская» в Мекленбурге и «сорбская» в Бранденбурге84. А уже в следующем столетии не­мецкие историки и специалисты в обласги генеалогии Ф. Хемниц и Б. Латом установили, что Рюрик жил около 840 г. и был сыном ободрит-ского князя Годлиба, убитого датчанами в 808 г.85 В 1708 г. вышел в свет первый том знаменитых «Генеалогических таблиц» И. Хюбнера, неодно­кратно затем переиздаваемых (в 1725 г. был опубликован четвертым из­данием в Лейпциге). Династию русских князей он начинает с Рюрика, потомка вендо-ободритских королей, пришедшего около 840 г. с братья­ми Синаусом и Трувором в Северо-Западную Русь. В 1753 г. С. Бухгольц, проведя тщательную проверку имеющегося у нею материала, привел ге­неалогию вендо-ободритских королей и князей, чьей ветвью являются сыновья Годлиба Рюрик, Сивар и Трувар, ставшие, по словам ученого, «основателями русского дома»86. Весьма примечательно, что немцы Хюбнер и Бухгольц, выстраивая родословную русских князей, не связывают их происхождение со Скандинавией, хотя тогдашняя Европа была в курсе ее якобы шведского начала, о чем особенно много говорили во второй половине XVII - 30-х гг. XVIII в. шведские историки. В начале XVIII в. в Германии звучали дискуссии по поводу народности Рюрика. Так, в 1717 г. между учеными из северонемецкого г. Гюстрова Ф. Томасом и Г.Ф. Штибером вспыхнула полемика, в ходе которой Томас отверг мнение о скандинавском происхождении Рюрика и вывел его из славянской Вагрии.