Вариант единорога

– Твоя жизнь за склянку? Нет. Уж лучше я получу свое жалованье сполна.

– А я и не предлагаю. Просто полюбопытствовал, – сказал Киф, – не согласишься ли ты.

Когда Киф бросился на него, оружие Калифрики полыхнуло огнем.

Ослепительный разряд расплавил две из шести рук робота и вывел из строя крупный блок датчиков. И все же это было мелочью для Кифа, который чувствовал, что у него еще масса возможностей и он по-прежнему превосходит человека силой. В самом деле…

– Глупо с твоей стороны было тащиться за мной сюда, – сказал он, нанося с разворота резкий удар, который, не задев Калифрики, в пыль разнес участок стены пещеры. – С минуты на минуту здесь будут другие роботы.

– Нет, – ответил человек. – Это я одурачил тебя тем вызовом, чтобы только заманить сюда.

– Так ты нарочно выбрал это место? Почему?

– Я надеялся, что к моему приходу ты уже вытащишь сосуд, – ответил он, резко ныряя вправо, стараясь уклониться от очередного выпада Кифа. – К несчастью, я слегка поспешил и пришел сюда раньше. А жаль.

Он опять выстрелил, вдребезги разнеся еще несколько датчиков и квадратный фут изоляции. Однако Киф с невероятной быстротой развернулся и, выбив пистолет ударом снизу, ринулся вперед. В эту минуту Калифрики, спустив курок, резко откинулся назад и кубарем покатился по полу пещеры, уронив при этом фонарь. Часть потолка пещеры рухнула вниз, наполовину погребя под собой Кифа и завалив вход.

Калифрики поднялся на ноги.

– Пусть я жестоко избит, но мое тело выдержит, – заявил Киф, принимаясь себя откапывать, – и я все равно уничтожу тебя. Но стоит слегка повредить твой костюм, и тебе крышка.

– Верно, – сказал человек, поднимая оружие и снова целясь. – К счастью для меня, эту проблему я уже разрешил.

Он нажал на курок, оружие слабо клацнуло и затихло.

– О, – произнес Киф, мысленно желая, чтобы его черты робота сумели изобразить улыбку.

Калифрики сунул пистолет в кобуру, поднял с земли камень и с силой метнул его. Он раскололся о голову Кифа, обломки его раскатились и попадали в колодец. Киф еще старательнее освобождался из-под обломков, работая только двумя оставшимися придатками, – четыре его руки были разбиты камнепадом.

Когда Киф наконец выбрался из-под завала, Калифрики все еще продолжал швырять в него камнями. И тогда, атаковав человека, Киф успел потянуться к его горлу, но его левая конечность вдруг замедлила движение, заскрежетала и замерла. Правая конечность продолжала тянуться к Калифрики, который схватил ее обеими руками и, присев, проскользнул под ней, выпрямился во весь рост и наскочил на робота сбоку, а затем еще раз с тыла. Словно в невесомости ступни Кифа оторвались от пола. Он ощутил толчок: его перевернуло и подкинуло. Затем он полетел вниз, навстречу огненному сиянию. И прежде чем коснуться лавы, он понял, что снова недооценил Калифрики.

***

Киф пристально разглядывал Долину Застывшего Времени. Как всегда, он старался растянуть момент безвременья, в течение которого можно было обдумать перспективы своего физического существования и возможные последствия событий. По непонятным для него причинам, процесс зависания продолжался. Его порадовало то, что на сей раз он видит способы, посредством которых можно заранее наметить ход событий и влиять на них, чего ему никогда прежде не удавалось. На этот раз он сумеет устроить для Калифрики не просто ловушку, а ловушку тонкую и хитроумную – от путешественника во времени такому же путешественнику и достойную путешественника во всех отношениях.

Он сумел удержать ход времени до тех пор, пока почти все не встало на свои места.

***

Когда Калифрики следовал за Нитью сквозь время без пространства в пространство без времени, его озадачил ее ход – путь в мир, в котором он собирался вновь преследовать Кифа, чтобы вступить с ним в последний поединок. Мир расстилался самым необычайным узором, который Калифрики когда-либо наблюдал. Слишком затейлив – он еще не успел как следует разглядеть его, как сила течения уже перенесла его на уровень событий. Значит, рассматривая множество фактов в их совокупности, выискивая цепь причинных связей величайшей из опасностей и создавая некую линию жизни, ему снова придется положиться на интуицию, которая так хорошо служила ему прежде. Тут он не смог сдержать смех, хотя в этом месте смех, точно так же как музыка или ветер, не мог проявить себя – их просто не существовало. Он крутанул в руках нить и хлестнул ею, словно бичом. Повинуясь его воле, докрасна раскаленная петля понеслась от него прочь, вперед, к глубоким ущельям и широким каньонам его нового будущего мира. И он последовал…

***