Вариант сублимации. Книга 1

Внезапно переходя к своей фотографии, отмеченной Вами, могу заметить, что она «хороша» отсутствием специального позирования. И то, чего Вы «тоже» опасаетесь, не имеет ко мне никакого отношения, наоборот. Не бойтесь: с купола церкви Вас не сброшу, просто потому что не подниму.

Вы сохранили мои «комментарии», это мило. Уже готовите полное собрание сочинений?

Сочувствую Вашим гостям. Или они все – травоядные?

Себя рядом не надо «представлять». Представьте – вместе.

Катя, не надо думать о соответствии. Это никого никогда ни к чему весёлому не приводило, как и вообще – раздумья: больше раздумий – больше печали.

Так что, пьём на брудершафт? Когда и где?

Мне, правда, нравится фотография, где ушастый Ваш кот, и Вы – вся в парадно-выходном халате.

Ваш канонический халат

не признаёт мой апокриф.

А я сказал бы в одночасье:

«В раю намного климат мягче,

но лучше общество в аду»(7)

Вот Вас туда я и зову.

04. Вечер. А.

И снова – здрасьте.

«Ай-да в кино» – позвал Вознесенский.

Мне рассказывали, что теперь в залах кинотеатров – мягкие кресла и даже диваны.

Вряд ли подниму Вас. Чтобы отнести на диван. А сами Вы пешком не. С Вашей-то ортодоксальностью, воспитанием и технологичностью (чулки со «стрелками», как у Вас с этим? Для мужского населения женские ноги – это одна из женских форм. Это прелесть и привлекательное место у девушек, и не единственное).

А что было под Вашей ёлкой? Или у Вас подарки складывают в чулки без шва? Что подарили Вам? Что подарили Вы?

Как-то незаметно исчезли Ваши шахматные фотографии. Пришлите. Они будут напоминать мне о том, что не только проигрывают в карты, но и выигрывают в шахматы – девушек (как Вас, по Вашим словам, замуж).

Давно играл с Арамисом (т.е. с мужем Вашей кузины). На кону стояла стопочка с шартрезом. Шахматы были мои, шартрез – тоже (тогда его можно было купить в Столешниковом переулке), играли у меня дома. Я регулярно и систематически проигрывал, и он также регулярно оприходовал мой ярко-зелёный напиток. Зато теперь навёрстываю, но не в шахматы. А сегодня – вообще «после вчерашнего». Нет, голова не болит, но состояние такое: будто «отказала мне два раза девушка моей мечты»(25).

Не отпускает мысль: «когда-нибудь и я, весёлый, шалый улягусь на могильную кровать»(21) (Юлик называет это справедливостью). Но зачем же тогда родился? Для надписи на надгробной плите:

– Прохожий, остановись, и обо мне – грешном помолись. Я был как ты, ты будешь как я?

А может всё – суета сует? Всё равно через 5 млрд. лет ничего не останется.

Жму Вашу руку, товарищ Катя …

Запомнил в одной из давних поездок, в вагоне-ресторане яичницу на помидорах и буфетчицу, которая строила глазки и пыталась что-то повествовать. Сейчас женский персонал в маршрутках со мной рядом на свободное место не садится: знают, что змеи толстыми не бывают. Вот и Вы. Поэтому езжу стоя.

Русские говорят: утро вечера мудренее, а Ваши записки – по вечерам. «Если женщина просит»…(26) Уговорили. «Всегда готов». Где? На нейтральной территории, в гостинице (но «даму с собачкой» в гостиницу не поселяют, ах, да – Вы же дама без собачки) или летом, у самого синего моря? Какое будет Ваше положительное решение? Походы по магазинчикам – снимать пробы местного алкоголя?

Положите мне на плечо (точнее – на ключицу) свою лохматую голову. Или я Вам – на колени.

«Ночью хочется звон свой

спрятать в мягкое,

женское»(23).

08. А.

Не дождавшись от Вас приглашения на продолжение и понимая Вашу ошарашенность (чтобы охмурить женский персонал, его непременно надо ошарашить, и тогда … ну, Вы понимаете).

Но будьте бдительны – не один же я такой. Вот когда служил в армии (ну и холодрыга же там, где Вы живёте), так мне одна девочка, которой повезло, что она избежала ужасной участи – выйти за меня замуж – написала мне в письме: – Милый мой, не зазнавайся – не один на свете ты. Может же найтись среди Ваших т. н. «друзей» такой же награждённый футболист вроде меня.

Так вот – об упомянутом продолжении. В нём – почти так же, как в «Облаке в штанах» (там, – Мария). Доложу Вам, что и Пушкин просил того же, что и Маяковский. Есть, однако, разница: Маяковский сказал без нарушения закона о персональных данных, а Пушкин зафиксировал в письме «другу»: «Сегодня я с божьей помощью у… в стогу Анну Керн».

Хотя Вы и говорите, что Ваш слух привычен к ненормативу, всё же решил в щадящем режиме привести здесь выдержку из письма поэта (а ну как после моей смерти в 2-х томном полном собрании Ваших сочинений это будут читать дети).

А что «наше всё» выделывал с Елизаветой Ксаверьевной… И после этого винить Воронцова? Однако, на мой непросвещённый взгляд мизантропа – грех не в «кустах», как Вы пишете, а в том, что «наше всё» разгласил интим. Компрометация – не в факте и уж тем более не в «образе любви», хотя бы и состоявшейся, хотя бы и в «кустах» или стогу, , или под телегой, а в словах об этом – не своему визави, но «по секрету всему свету», и Пушкин не мог не понимать этого (написал же он в «Памятнике»: «не зарастёт к нему народная тропа»).

А ещё – уже было сочинил мадригал к Вам:

Давайте выпьем, Катя, сухого вина