«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

Илья Эренбург в своей книге «Люди, годы, жизнь» написал замечательные слова: «Испания — это двадцать миллионов Дон Кихотов в лохмотьях… Когда большие, передовые, хорошо организованные народы один за другим начали готовиться к капитуляции перед фашизмом, испанский народ принял неравный бой: Дон Кихот остался верен и себе, и человеческому достоинству».

Военному атташе Владимиру Гореву присвоили псевдоним «Санчо». Не знаю почему. Может, из любви к роману Сервантеса, а может, еще почему-то. И хотя Владимир Ефимович совсем не похож на литературного героя, было в нем какое-то внутреннее обаяние, которое сближало его с испанцами.

«Большой, плечистый, — вспоминала о нем переводчица Е. Константиновcкая, — вечно с трубкой в зубах, всегда оживленный, остроумный, очень вежливый, он был душой ежевечерних собраний, происходивших в помещении, где находился штаб. Там всегда было много народу, приезжали советники с фронтов, танкисты, летчики…

Все, кто встречался с В.Е. Горевым, сохранили яркие воспоминания об этом выдающемся человеке. Испанцы его глубоко уважали».

Однако уважение это не пришло само по себе. У Владимира Ефимовича уже был опыт работы с иностранными военачальниками в Китае. Свои сложности возникли у наших советников и в отношениях с испанскими генералами и офицерами. Большинство из них, особенно на первых порах, были не в восторге, что им прислали коммунистов. Горев и его коллеги прекрасно понимали это. По-другому и быть не могло: у кадровых офицеров испанской армии воспитывали совсем иные взгляды на жизнь и службу. И они оказались весьма далеки от советских. Именно поэтому Владимир Ефимович не уставал повторять — советники должны вести себя сдержанно, с достоинством и честью, на деле доказывая свой высокий профессионализм. Смело и грамотно действовать в боевой обстановке.

Но, право же, очень сложно было вести себя сдержанно и с достоинством, когда от «подсоветных» испанских командиров на версту несло чванством, высокомерием, бюрократизмом, пренебрежительным отношением к солдатам. Порой доходило до полнейшего абсурда. И это на фронте, во время боевых действий. Таких примеров достаточно.

Советский военный советник наблюдает, как артиллерийская батарея «утюжит» пустое место на позициях противника. А рядом выдвигается колонна мятежников. Советник пытается уговорить комбата перенести огонь по противнику. Но тот упорно отказывается, ссылаясь на приказ старшего начальника.

Или двухчасовой обед в разгар боевых действий. Помните старую армейскую шутку: война войной, а обед по распорядку. Гореву казалось, что эта шутка родилась именно там, в Испании. Несмотря ни на какие уговоры советников, испанские командиры не прерывали обеденных часов.

А уж о внутрипартийных распрях и говорить не приходилось. Советские в разборки не вмешивались, но уж очень они мешали боевой работе. Обычное дело, когда анархисты не выполняли приказы командиров-социалистов, отказывались помочь боеприпасами, продуктами питания.

Разумеется, испанские генералы и офицеры то и дело устраивали проверки советникам. Как, к примеру, комбриг Энрике Листер, сам выпускник советской Военной академии им. М.В. Фрунзе, тем не менее устроил проверку только что прибывшему советнику «полковнику Малино». Так звали в Испании Родиона Малиновского, будущего Маршала Советского Союза.

Он вывел Малиновского на позиции, которые простреливались противником и под пулями разъяснял обстановку. Родион Яковлевич, опытный военный, сразу понял суть бравады Листера, но возражать не стал.

Вот как описывает 108‑ю бригаду республиканской армии доброволец-латыш Рудольф Лацис, в которой ему пришлось служить в звании лейтенанта.

«Около десяти часов встает командир бригады и приглашает к себе парикмахера. Когда мы садимся завтракать, уже двенадцатый час.