Василий III. Иван Грозный

В данной концепции главный пункт — определение времени, когда самодержец ждал Второго Пришествия. Предложенная дата не опирается на прямые и точные указания источников.

Светопреставления ждали в 7000 (1492) г. Накануне этого года византиец Дмитрий Траханиот писал в трактате «О летех седьмой тысячи», что никто не знает «числа веку» и конец мира может наступить и в 7000, и в 7007, и в 7070, и в 7700, и в 7777-м. Трактат адресовался новгородскому архиепископу Геннадию. По поручению митрополита Геннадий составил пасхалии на ближайшие 70 лет до 7070 г., но по заказу архиепископа Макария в 1540 г. были составлены пасхалии на всю восьмую тысячу лет. Задание Макария показало, что никто не придавал особого значения тому, что старые пасхалии были доведены лишь до 7070 г. Примечательно, что грек Траханиот ничем не выделил 7070 г. среди полудюжины других вероятных дат. Никаких указаний на 7070 (1562) г. как дату наступления Страшного Суда в документах времени Грозного обнаружить не удается. «Иван Грозный находился в исключительном положении и просто не мог не думать о возможности скорого конца мира». Такие аргументы никак не могут подкрепить дату 7070 г.

Можно ли анализировать идею близости Страшного Суда как факт индивидуального сознания царя? Самодержец не был частным лицом. Факт его личного сознания неизбежно должен был превратиться в факт общественной жизни. Как таковой он непременно получил бы прямое или косвенное отражение в церковной литературе предопричного и опричного времени, в летописях, царской переписке или богословских диспутах, столь любимых Грозным.

Государь охотно обсуждал волновавшие его богословские проблемы со своими наставниками. Он учил и требовал поучения. С особым уважением и доверием монарх относился к митрополиту Макарию, одному из самых плодовитых церковных писателей своего времени. Макарий был жив в 7070 г., но в своих многочисленных писаниях темы немедленного наступления Страшного Суда не коснулся. В переписке Грозного и Курбского, конечно же, встречаются указания на Страшный Суд, появление Антихриста. Но эти упоминания носят обычный характер, без всякого указания на то, что мир уже стоит на пороге катастрофы. Упоминания Антихриста носили характер политического выпада.

Ожидая наступления Страшного Суда, самодержец якобы и замыслил опричнину. Когда 7070 г. прошел, а зло и беззакония продолжали нарастать, монарху в соответствии с «Откровением» Иоанна Богослова оставалось выждать три с половиной года. Но он не выждал срока, и в 1565 г. ввел опричнину. Самодержец увидел главную свою функцию в наказании зла «в последние дни» перед Страшным Судом.

В развитии эсхатологических настроений наблюдалась цикличность. Любой подъем их сопровождался массовой экзальтацией, богословскими спорами и общественными прениями. После того как назначенное время истекало, страсти надолго утихали. Чем сильнее были ожидания, тем глубже было сменявшее экзальтацию равнодушие.

Итоги опричнины

Современники пытались угадать имена «злых людей», внушивших царю мысль об опричнине. Одни называли имя Василия Юрьева-Захарьина, двоюродного брата Анастасии Романовой, другие — имя царицы Марии Кученей из Кабарды. Но Юрьев вообще не был принят в опричнину, а Мария не принадлежала к кругу советников государя.

Попытаемся проанализировать прежде всего, каким традициям следовал Грозный, учреждая опричнину. Традиции оказывали огромное влияние на формирование московской политики.

Царь Иван, без сомнения, помнил о завоевании Новгорода Великого и о земельных мероприятиях, проведенных по этому случаю Иваном III. Конфисковав все боярские вотчины в Новгороде, великий князь раздал эти земли своим боярам. Глава думы князь Иван Патрикеев с сыном Василием получили более 500 обеж, три брата Захарьиных — почти 800, князь Оболенский — 319 обеж. Обширные владения получил также князь Ряполовский и другие бояре. Прошло некоторое время, и Иван III попытался отнять пожалованные знати земли, опасаясь ее чрезмерного усиления. Боярская дума решительно воспротивилась его действиям. Борьба достигла такого ожесточения, что великий князь осудил на смерть руководителей думы. Слуга и боярин князь Ряполовский был обезглавлен в 1499 г., а Патрикееву с сыном казнь заменили заточением в монастырь.

Приняв решение об изъятии новгородских «дач» у московской знати, Иван III разрешил задачу весьма хитроумно. В1499 г. он объявил о том, что передает Новгородскую землю под управление сына Василия, получившего титул великого, а фактически удельного князя Новгородского и Псковского. Вся московская знать, присягнувшая в 1498 г. на верность коронованному великому князю Московскому Дмитрию-внуку, должна была покинуть Новгородский удел Василия III и утратила все новгородские пожалования. Любимцы Ивана III Захарьины и Челяднины не избежали общей участи и лишились земель наряду с прочими. На новгородских землях были «испомещены» примерно 1400 детей боярских, московских служилых людей, ставших опорой Василия III в борьбе за власть.