Василий Сталин. Письма из зоны

Узнав о преследовании бывшего министра печати, харьковский раввин Эдуард Ходос выступил в его защиту: «Отдавая должное смелости и таланту русского человека Бориса Миронова, не могу не отметить особо ту невероятную, предельную, где-то даже надрывную обнаженность изболевшейся русской души, которая присутствует в каждом слове его книг. Я, еврей, чувствую эту русскую боль, как чувствую и боль украинскую и свою собственную боль за то, что происходит сегодня на нашей земле. Голосом Бориса Миронова говорит сегодня русская совесть и если кому-то покажется, что говорит слишком резко, то нужно просто понять — резкость эта оправдана, тема обязывает».

Что и говорить, тема сурова — тема маркитантов кровавого 1918 года и внуков их, вспорхнувших над Равниной Русской в конце ушедшего века…

«Прочитав изданную в 2002 году книгу «Иго иудейское», автором которой является Борис Миронов, я обнаружил поразительное совпадение нашего видения происходящего, выводов, к которым мы оба приходим, и главное — взглядов на возможность освобождения от Зла, которое Миронов называет «игом иудейским», а я — иудео-нацизмом, — делится своим сокровенным председатель Харьковской еврейской религиозной общины Э. Ходос и, как капризных, неразумных братьев своих, рабби учит: — Не надо толерантно морщить нос при слове «жид», которое часто употребляет Миронов, — еще сравнительно недавно это обозначение еврейской национальности никого не коробило, а было языковой нормой. Вспомните известный рассказ Александра Куприна «Жидовка»… и автора рассказа никому не приходило в голову обвинять в антисемитизме».

А Марина Цветаева, ее дневниковый очерк «Вольный проезд» с комиссаром Иосей Капланом и невозмутимой «тещей»? «Да что ж это вы, голубчик, всхорохорились? Подумаешь — «жид». Да у нас вся Москва жидом выражается, — и никакие ваши декреты запретные не помогут! Потому и жид, что Христа распял!..»

Или стих Марины Ивановны «Евреям», написанный в том 1920 году, когда, как замечает Борис Миронов, «без суда и следствия ставили к расстрельной стенке только за то, что кто-то неодобрительно отозвался о еврее». Приведу тот стих полностью.

Так бессеребренно — так бескорыстно,

Как отрок — нежен и как воздух синь,

Приветствую тебя ныне и присно

Во веки веков, — Аминь. —

Двойной вражды в крови своей поповской

И шляхетской — стираю письмена.

Приветствую тебя в Кремле московском,

Чужая, чудная весна!

Кремль почерневший! Попран! — Предан! — Продан!

Над куполами воронье кружит.

Перекрестясь — со всем простым народом

Я повторяла слово: жид.

И мне — в братоубийственном угаре

— Крест православный — Бога затемнял!

Но есть один — напрасно имя Гарри

На Генриха он променял!

Ты, гренадеров певший в русском поле,

Ты, тень Наполеонова крыла, —

И ты жидом пребудешь мне, доколе

Не просияют купола!

Критик Л. Ашкинази по поводу Цветаевой высказал такое соображение: «Антисемитами были многие великие российские (и в том числе — русские) писатели и поэты. Ну еще один…жалко, ежели так, но надо ли стулья ломать?..»

В Израиле, в местечке Афуле живет ветеран Великой Отечественной войны Генрих Натанович. Его суждения о жизни тоже далеки от воплей маркитантов, ностальгирующих по расстрельным Указам Лейбы Троцкого да Янкеля Свердлова. «Мы живем среди людей, мы выросли среди русского языка, среди мировой культуры на русском языке — и что же нам теперь предлагают?! Отказаться от Гоголя, Достоевского, Чехова, Бунина, Толстого, даже Пушкина и Цветаевой, потому что натыкаемся у них на то, что нам, как евреям, неприятно слышать?..» — эко ведь здраво рассуждает старый солдат!

И в Израиле Марину Цветаеву вовсю читают на иврите — в переводе М. Литвак. Там, в местечке Реховот, действует Культурный центр, где традицией стали Цветаевские чтения, и никто «толерантно» не морщит нос при слове «жид». Так что не в этих трех буквах причина тревоги наших либералов — вечно передового отряда, дозорных орды маркитантов.

«Меня судят и обвиняют сегодня не за действия, как того требует законодательство, не за дела и поступки, меня судят сегодня за честно сказанное слово русского человека на своей родной русской земле. Меня посадили на скамью подсудимых, пропустив через тюрьму, а в устрашение бросили и уже больше года держат без единого следственного действия в застенках «Матросской тишины», самого тяжелого изолятора в стране 99/1, специально жестоко оборудованного для самых страшных преступников власти — членов ГКЧП, моего сына, держат его как политического заложника, — все это беззаконие творят те, кто всерьез возмечтал, чтобы мы, русские, забыли и свое родное имя, и свое право жить на русской земле по законам и правилам правды и чести, завещанным нам нашими отцами и дедами, открывшими эту землю, освоившими и защитившими ее»…