Васёк Трубачёв и его товарищи

- И посмотри: выкинет она ее или накормит. Кто любит животных, тот добрый человек, а кто их не жалеет, тот сам дрянь! - объяснил Мазин.

- Это верно... А где же мне эту самую дохлую кошку взять? Если поймать да заморить какую-нибудь? - сморщившись, сказал Петя.

- Ну, и будешь сам дрянь, - отрезал Мазин.

- Ну вот... а говоришь... Легче уж совсем дохлую достать, так ту и жалеть нечего, раз она уже все равно скончалась... А так... все кошки толстые, - припоминая всех знакомых кошек, говорил Русаков.

- Ну ладно! Выбрось все это из головы. Садись. Говори честно: чего знаешь и чего не знаешь?

- Что ты не знаешь, то и я не знаю, - расхрабрился Русаков.

- Ну-ну! Я не знаю - так догадаюсь, - важно сказал Мазин. - Тебе со мной не равняться. А по правде, обоим подтягиваться нужно. Скоро экзамен. Придется как-никак поработать.

Ребята взялись за учебу.

Положив на колени учебник, Мазин экзаменовал Русакова, тут же проверяя и свои знания.

Когда оба начинали скучать, Мазин говорил:

- Последнее предложение: "Коля стукнул Петю по шее". Разбирай.

- Нет, ты разбирай: "Русаков положил Мазина на обе лопатки".

- Раньше положи, - говорил Мазин, обхватывая товарища поперек туловища.

Начиналась борьба. Со стен летели пугачи и рогатки, мешок с сеном трещал по всем швам.

Ужинали порознь. Каждый у себя дома. Последнее время Петя стал разборчив в еде. Ворону пришлось выбросить, мороженую рыбу пустили в пруд на съедение ракам.

- Знаешь, Мазин, это кушанье как-то не по мне, - сознался товарищу Петя.

- А какие еще фрикадельки тебе нужны? - ворчал Мазин, очищая котелок от вороньих перьев.

Ложась спать, Мазин размышлял о жизни: "Учиться хорошо можно. В конце концов это не такое трудное дело. Отвиливать, пожалуй, труднее".

И он сразу решил за себя и за Русакова - хорошо подготовиться к экзаменам. История с мелом тоже повлияла на Мазина.

"В общем, все из-за одного лодыря вышло. Знай Петька грамматику - я бы не стащил мел. Не стащи я мел - Трубачев не поссорился бы с Булгаковым, вот и все... А какие товарищи были Васек и Саша! Трубачев и сейчас за Булгакова вступился, когда я сказал, что Сашка нюни распустил... Гм... А в общем, какая это дружба! Из-за одного куска мела все вдребезги! Я бы так Петьку не бросил. Эх, жизнь!"

Мазин был благодарен Трубачеву за помощь по географии. Бывая у Васька в доме, он сблизился с ним и привык к нему, а поэтому всю вину перекладывал на Сашу, да еще в самой глубине сердца сознавал и свою вину, которую, в свою очередь, перекладывал на Русакова, и, не в силах разобраться в этой путанице, засыпая, говорил:

- Эх, жизнь!

Глава 25.

"СОВЕРШЕННО ТОЧНО"

Васек торопился. На втором этаже школы, в пионерской комнате, окна были освещены.

"Работают уже!.. Скорей надо! Сегодня Белкин переписывает, наверно".

- Иван Васильевич, Митя пришел? - спросил он, пробегая мимо Грозного.

- Нет еще... Сергей Николаевич в учительской, - сообщил Грозный.

"Эх, а я опоздал!" - подумал Васек и, пробежав быстро по коридору, открыл дверь в пионерскую комнату.

Одинцов стоял посреди комнаты, держа в руках аккуратно исписанный листок. Ребята окружали его тесным кольцом. Увидев Васька, кто-то тихо сказал:

- Трубачев!

Все лица повернулись к Трубачеву. Одинцов тоже обернулся и машинально спрятал за спину листок.

Трубачев посмотрел ему прямо в глаза. Потом медленно протянул руку:

- Это про меня? Дай!

Одинцов, бледный, но спокойный, передал ему листок.

- Я не мог иначе... - сказал он.

Васек пробежал глазами статью. Она пестрела его фамилией.

- Совершенно точно, - сказал он, криво усмехаясь и возвращая листок. - Совершенно точно... - повторил он и при общем молчании вышел из комнаты.

- Трубачев! - упавшим голосом позвал Одинцов. - Ребята, что же вы! Остановите его!

- Трубачев! Трубачев! - понеслось по коридору.

- Митя! Где Митя? - волновались ребята.

Саша Булгаков подошел к Одинцову и сел рядом с ним.

- Ты не из-за меня написал? - спросил он, моргая ресницами.

- Нет, я просто правду написал! - Одинцов поднялся. - Белкин, переписывай!

Ребята зашевелились, задвигались, горячо обсуждая случившееся.

Мнения разделились: одни обвиняли Одинцова и говорили, что он не должен был подводить товарища; другие защищали Одинцова.

- Он не имел права иначе! Он поступил честно! - кричали они.

В пионерскую комнату вошел Сергей Николаевич. Он просмотрел стенгазету и прочел статью Одинцова. Ребята стояли понурившись, работа шла вяло. Все ждали, что скажет учитель.

Сергей Николаевич подозвал Одинцова:

- Это с Трубачевым ты просил посадить вас вместе?

- Да, с Трубачевым и Булгаковым.

- Закадычные друзья? А кто же больше друг - Булгаков или Трубачев? спросил учитель, не глядя на Одинцова.

- Оба, - сказал Коля, мучительно краснея.

Сергей Николаевич положил руку на его плечо:

- Бывают, Одинцов, трудные положения у человека. Но если справедливость требует, то... ничего не поделаешь... - он улыбнулся, - надо себя преодолеть!

В комнату вошел Митя.

- Вы давно здесь? - спросил он, вытирая платком мокрые волосы. Какая-то труха с неба сыплется... Ну как? Познакомились с материалом?