Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Императорская гвардия попыталась перестроиться в линию, но вновь, как не раз уже случалось в Пиренейскую кампанию, она спохватилась слишком поздно. Гвардейская бригада превосходила их числом и подавила. Мушкетные пули летели в лоб и с боков, а когда они пытались встать в линию, их сшибало мощными, беспощадными залпами. Для первых шеренг Императорской гвардии это оказалось смертельным сюрпризом. Они полезли на склон и были наказаны артиллерией. Им казалось, что они взобрались на вершину, и нужно пересечь дорогу, идущую вдоль нее. И тут из-за низкой насыпи появляется враг. Враг, превосходящий числом, враг, слишком близкий, чтобы успеть перестроиться в линию, враг, ведущий огонь с невероятной эффективностью. Молодые, плохо обученные солдаты часто открывали огонь издали и имели склонность целиться слишком высоко, – но не гвардейская бригада. Они стреляли с такого расстояния, когда из мушкета трудно промахнуться. Их врагам, чтобы перезарядить ружья, требовалось остановиться, но на них натолкнулись задние ряды. Стрелки попадали в давке, а беспощадные залпы продолжали уносить их жизни. Теперь французам мешали тела собственных убитых и раненых, а гвардейская бригада продолжала стрелять, пока подполковник лорд Александр Салтон не скомандовал: «Вперед!» Салтон командовал ротой, посланной для подкрепления к Макдонеллу в Угумон, но к этому завершающему моменту битвы его перевели обратно на гребень. Точнее, он вывел на гребень всех выживших, примерно одну треть от числа тех, кто отправился с ним защищать шато. «Теперь пора, мальчики мои!» – крикнул он, гвардия опустила штыки и пошла вперед. «В тот момент, – сообщал капитан Рив, еще один пиренейский ветеран, – когда мы двинулись на них, они отошли вправо и побежали в разные стороны».

Теперь британская гвардия наступала по склону, сгоняя вниз паникующую Императорскую гвардию. Предположительно, в тот же момент отступили и гвардейские гренадеры, с которыми сразилась бригада генерала Халкетта. Некоторые очевидцы заявляют, что вторая, более крупная атака проводилась двумя колоннами, а не одной (или двумя каре). То, что они увидели, было 4-м стрелковым гвардейским полком, который тянулся позади прочих, вероятно, потому что ему пришлось идти дальше других, и теперь он взбирался на гребень, чтобы провести собственную атаку. Они были ближайшим к Угумону соединением Императорской гвардии с правой стороны британских позиций, их организованный огонь остановил британскую гвардию, и в этот самый момент в дыму долины показалась французская кавалерия. Среди британской гвардии раздались приказы построиться в каре. Возникла неразбериха, потому что другие офицеры строили солдат в линию, чтобы встретить 4-й стрелковый. С неразберихой удалось сладить, только отведя гвардейцев обратно на вершину гребня, где наконец они построились в четырехрядную линию.

Всегда хочется упорядочить беспорядок и описать битву в простейших терминах, сделать хаос понятным. В большинстве описаний битвы при Ватерлоо атака Императорской гвардии выведена кульминационным моментом, как отдельное событие, которое решило исход дня. Однако хоть оно и было решающим, но не было отдельным. В нем принял участие почти каждый солдат из оставшихся в тот момент на поле боя. Стреляли все уцелевшие пушки. К востоку от главной дороги солдаты д’Эрлона взбирались по склону гребня, сражаясь с британскими, голландскими, а теперь еще и прусскими войсками. Грохот стоял оглушительный, такой, что солдаты не слышали приказов, отдаваемых офицерами и сержантами. Императорская гвардия, достигшая вершины гребня и сброшенная оттуда британским и голландским мушкетным огнем, не вернулась в долину, а осталась на переднем склоне, при поддержке пехоты генерала Рея, готовая вновь идти в атаку против страшной мушкетной пальбы. Они находились в некотором расстройстве, но по-прежнему не были побеждены, а их враги также пришли в смятение. Весь изогнутый гребень линии Веллингтона тонул в дыму, так что люди не могли разглядеть, что творится в нескольких шагах. Мы знаем, что четыре из пяти атакующих батальонов Императорской гвардии были остановлены и отброшены назад, но бойцам бригады генерала Эдама, сражавшимся всего на две-три сотни метров восточней, это было неизвестно. Был виден дым, изливающийся из пушек, слышен несмолкаемый грохот канонады, треск мушкетной стрельбы, крики, но вот послышался pas de charge

, барабанная дробь французских воинов, марширующих к славе. Это 4-й стрелковый, последний из атакующих батальонов Императорской гвардии, взбирался на склон. Прапорщик Лик из 52-го не мог их видеть, пока они шли по склону, зато прекрасно их слышал:

Барабанщики отбивали pas de charge

, который звучал очень похоже на: «И-рам-дам, и-рам-дам, и-рамадам-дамадам, дам, дам!» Затем все кричали: Vive l’Empereur![36] И это повторялось снова и снова.