Вдребезги

Вопреки всему эта речь Софию тронула. Не привыкшая полагаться даже на близких, до сих пор она никогда не сталкивалась с тем, чтобы посторонний человек, человек, у которого, в общем-то, были причины относиться к ней не лучшим образом, предлагал бы помощь бескорыстно. Впрочем, пользы от этого его трогательного выступления все равно не было никакой. Можно было только представить себе, как бы отреагировал Кайя, если бы она откровенно сказала ему: «Помоги мне изощренно прикончить одного моего врага». Как бы исказилось от такого заявления это его сухое, как будто слегка стертое ластиком лицо.

София почувствовала, как где-то в горле зарождается истерический смешок, и откашлялась, прогоняя его.

– Мистер Кайя, я очень ценю вашу искреннюю готовность помочь. Но, уверяю вас, у меня нет проблем, с которыми я не смогла бы справиться самостоятельно. Давайте теперь займемся нашими делами.

Сказав это, она придвинула к себе тяжелую стопку бумаг, и Кайя, сдавшись, склонился над столом.

* * *

Квартира, в которой жил Беркант, располагалась на пятом этаже. Внизу, на дверях дома, стоял кодовый замок, в подъезде сидел консьерж. Все это София знала еще по тем временам, когда они с Беркантом были близки. Кроме того, известно ей было и то, что в нижних этажах дома находились учреждения: на первом аптека, на втором – фитнес-клуб. А это означало, что, несмотря на охрану, несмотря на установленные камеры, в подъезде постоянно толклись посторонние люди. Заходили, выходили, забегали в аптеку, поднимались в спортзал, сталкивались на лестнице, останавливались поболтать, топали, хлопали дверями, галдели. В такой сутолоке незаметно проскользнуть в дом и подняться на пятый этаж не стоило никакого труда. Именно этим она и воспользовалась, засылая к квартире Бреговича специалиста по вскрытию замков и изготовлению ключей по слепку.

Как и ожидалось, дело было сделано в два счета, и вскоре в ладони ее уже лежала связка ключей, открывающая доступ к жилищу ее жертвы. София тогда невольно вздрогнула, ощутив прикосновение прохладного тяжелого метала к коже. В тот же день и айтишник Кристофер отрапортовал ей, что ее задание выполнено, и показал, как получить доступ ко всей интернет-активности Берканта, как прочитывать его сообщения, как самой писать в любой чат, на любой сайт или любому абоненту от его имени. София, внимательно выслушав его, дала новое задание – проникнуть в систему видеонаблюдения, установленную в подъезде интересующего ее дома, и стереть записи за определенный отрезок времени.

Она тогда поднялась в квартиру, арендованную для нее начальником службы безопасности на чужое имя, взяла в руки тяжелый армейский бинокль и заняла пост у окна. Логово Берканта находилось ровно напротив нее, глядело в сгущающиеся сумерки желтыми окнами. А когда София поднесла бинокль к глазам, и сам Беркант оказался как на ладони. Она видела, как он вышел из ванной, накинув на плечи махровый халат, как остановился и плеснул себе в бокал красного вина, как опустился на диван и открыл ноутбук. Мягкая ткань сползла вниз, и София ясно видела перед собой его тонкое, щуплое, какое-то трогательно-беззащитное обнаженное плечо. Поразительно, но это явное доказательство его слабости, ее превосходства и обещание, что месть ее будет успешной, не обнадежило ее, а, наоборот, вызвало всплеск истошной тоски.

На следующий день, дождавшись, когда Беркант уйдет из дома, и выяснив по его переписке, что вернется он не скоро, она надела спортивный костюм, уложила все необходимое в яркую холщовую сумку и, приняв таким образом вид спортсменки, отправляющейся в фитнес-центр на занятия по йоге, вошла в нужный ей дом. Тогда она впервые оказалась в его квартире одна. Это было странное, болезненное ощущение. Все здесь было ей знакомо, все навевало воспоминания о том, как Беркант цеплялся за ее руки, хриплым шепотом рассказывал о беде, случившейся с ним в детстве, умолял ее никогда не бросать его, обнимал так, словно боялся, что, если отпустит, она исчезнет навсегда.

София прошлась по комнатам, все предметы в которых носили след его присутствия. Вдохнула такой знакомый, отзывавшийся щемящим чувством в душе запах, постояла перед черно-белым фотографическим портретом, с которого на нее глядел совсем юный, трепетный и невинный Беркант. Да, когда-то он был именно таким, но с тех пор многое изменилось. И будет только справедливо продемонстрировать слишком уж любящему свои заблуждения Бреговичу, каким он стал теперь. Или станет в недалеком будущем. София сфотографировала портрет и двинулась дальше.