Вдребезги

Здоровенный, прямо как квартира. Светлое дерево на полу, стены шершавые, серые. Майкл провёл по ним ладонью, но так и не разобрал – то ли обои такие хитрые, то ли штукатурка. Окна от пола до потолка, такие самому мыть – затрахаешься. Под окнами – овальный обеденный стол на шестерых. А кухни-то нет. Ну точно, кто в таких отелях сам готовит?.. Либо в ресторан ходят, либо звонят девчонкам на ресепшен, мол, что у вас сегодня в меню?..

А нет, меню возле мини-бара лежит. Целая книжечка. Майкл открыл чисто из любопытства, глянул на цены, закрыл. Ага. А чего ждал-то, Купидончик пацан с деньгами – папа адвокат, у него один «Бентли» тысяч триста стоит.

Спальня была отдельной, и её почти целиком занимала огромная кровать. Майкл по-деловому её пощупал: нет ничего хуже, чем трахаться на мягком: всё вокруг колыхается, пружинит, подпрыгивает. Когда матрас от толчков резонирует, как припадочный, это здорово мешает держать темп, хочешь не хочешь – придётся всё время подстраиваться. А Майкл терпеть не мог, когда ему диктовали, как трахаться.

Тут, к счастью, матрас был человеческий.

Майкл вернулся в гостиную, погасил весь свет. Панорамных окон хватало, чтобы не натыкаться на мебель. Сунул презервативы и смазку между диванными подушками – чтоб потом не искать.

Джеймс вышел из ванной босиком, в брюках и распахнутой рубашке. Майкл ждал на диване, положив ногу на ногу, держа бокал на колене. Джеймс вдруг опять оробел. Глянул настороженно, будто, пока его не было, Майкла могли подменить. Подошёл, встал рядом. Майкл протянул второй бокал:

– Давай накати для храбрости.

– Так странно… – тихо сказал Джеймс, взяв шампанское. – Мне кажется, я могу представить, каким ты будешь через много лет…

Он крутил бокал в пальцах, смотрел, не отрываясь. В темноте, спиной к окну, его лица было не разобрать.

– Ты такой красивый сейчас… – прошептал он.

Майклу даже шутить расхотелось.

– И какой же я буду?.. – он спросил тоже тихо, будто разговаривать в полный голос сейчас было нельзя.

Джеймс дёрнул рукой, глотнул сразу полбокала. Сел рядом.

– Ты только не меняйся, – шёпотом попросил он. – Береги в себе самое главное…

– Самое главное – это что?.. Умение трахаться?.. – Майкл поднял брови. – Это я вряд ли разучусь. Даже если у меня стоять перестанет, знаешь, пальцами и ртом можно столько всего сделать…

Джеймс перебрался к нему на колени, сел верхом, мокрый, пахнущий свежестью и шампанским. Майкл подхватил его под ягодицы, качнул на себя.

– Разденься, – Джеймс потянул с него рубашку, Майкл вывернулся из неё:

– Я сам…

– Нет. – Джеймс уклонился, удержал за запястья. Потёрся пахом – стояло у него на отлично. Майкл откинул голову, нетерпеливо застонал.

– Ладно, ладно… Но лапать-то можно?..

– Можно, – милостиво согласился Джеймс и улыбнулся: – Пока.

Майкла ошпарило возбуждением, вспыхнуло сразу всё: голова, пах, руки. Джеймс вздёрнул бровь, проехался ладонями по груди и плечам, прижал к спинке дивана.

– Пока можно, – повторил он, пристально глядя в глаза. – Потом будет нельзя.

– Нет-нет-нет! – Майкл схватил его за бока, придержал. – Я так не могу… Я хочу тебя трогать!..

– Трогай, – улыбнулся Джеймс. Прогнулся, вытянул руки над головой, выдохнул с шелестом, будто только что проснулся и утро обещало быть нежным и томным.

– Да что ж ты творишь… – Майкл соскользнул ладонями на выступающие рёбра, прогладил до плеч, дотянулся до запрокинутых за голову запястий. Джеймс тихо и расслабленно засмеялся, подставляясь под ласку и под поцелуи – открытой шеей, брызгами веснушек на груди, лукавым ртом. Майкл запутался руками у него между спиной и рубашкой, жадно ощупывал лопатки, пунктирную линию позвонков, впадинку на пояснице, выгнутую, как полумесяц.

Джеймс льнул к нему, будто его клонило ураганом, ахал, вздыхал, смеялся, царапал короткими ногтями затылок – и тем же самым ураганом Майклу беспощадно срывало крышу, он прям чувствовал: вот она ещё держится на последнем гвозде, а вот она уже унеслась, помаши вслед рукой.

Брюки и джинсы стянули вслепую, не расцепляясь. Целовались – будто опаздывали на самолёт, торопливо сталкиваясь языками, носами. Джеймс сидел верхом у Майкла на бёдрах, упираясь в плечи ладонями, сам насаживался на его пальцы. Два входили глубоко и тесно, Майкл подставил третий. Джеймс развёл ягодицы в стороны, опустился, хмурясь от напряжения.

Такой тесный, такой мягкий, вскрикивал от каждого движения пальцев внутри: ещё, ещё. Глаза были прозрачные, пьяные и такие синие, что Майкл не мог в них смотреть.

Скользкие пальцы срывались с фольги, он зажал уголок в зубах, дёрнул, открыл. Джеймс сдвинулся с колен, подождал, пока Майкл натянет презерватив.

– Я сам… – Прошёлся пальцами в смазке по его члену, придержал, приставил к заднице. Глубоко вдохнул и медленно пошёл вниз. Так горячо и так тесно, что Майкл уже искусал себе все губы. Джеймс оседал плавно, держась за плечи, его член прижимался к животу Майкла, твёрдый и тёплый.

Взял так глубоко, как только смог, задержал дыхание, привыкая. Качнулся вперёд-назад.

– Джаймс… – задохнулся Майкл. – Что ты делаешь…