Вдребезги

Когда у Эллис появился парень, он занял мое место около нее с легкостью шахматного хода, а меня оттолкнули на край. Я была так зла и так обижена…

Я не думала, что и Майки оттолкнет меня на край.

– В чем проблема, Чарли? – Его голос прозвучал уставшим и неясным. – Поговори со мной. Ты так странно себя ведешь, ревн…

Внезапно он замолчал. Он все еще стоял напротив двери. Я отвернулась от него, лицо горело от стыда.

– Просто уходи, – прошептала я. Волны слез стояли у меня в глазах.

– О боже. Ты… ты думала, мы… что я…

Майки с силой выдохнул и закрыл лицо руками. Сквозь руки было слышно, как он бормочет:

– Черт, черт, черт.

– Просто уходи, пожалуйста. Все в порядке. Ничего страшного. Все нормально, просто иди.

Болтать вздор, уставившись в стену, лишь бы не смотреть на него. Я сжала зубы так сильно, что заболела челюсть. Я сгорала от стыда.

А он нет. То, что он сделал, даже хуже, потому что он Майки, потому что он милый.

Он подошел и обнял меня.

– Прости, Чарли. Если я ввел тебя в заблуждение, я не хотел. Последнее, что я хотел бы, – это обидеть тебя.

Но от этого стало только хуже. Майки обнимал меня, и я находилась в коконе его рук. И когда он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня, я почувствовала теплое дыхание на моем лице, его грустный взгляд и близость и поцеловала его.

И всего на секунду, всего на мгновение он мне ответил.

А потом оттолкнул меня.

И вытер рот.

Конечно, он вытер рот.

– Нет, Чарли, – произнес Майки. – Я не могу. Я не хочу это делать.

Я зажмурила глаза с такой силой, что увидела, как красные облака пульсируют в моих веках.

– Пожалуйста, просто убирайся отсюда к черту, хорошо?

Когда я открыла глаза, увидела, что он ушел, и дверь закрыта. Я выключила торшер, потому что хотела сейчас побыть в темноте.

Я все еще чувствовала, как его губы прижимаются к моим, ту наносекунду тепла, которую он мне отдал. Но это не помогло остановить лавину стыда: какая же я глупая – раздалось эхом по всему телу. Как и говорила Луиза:

«Нормальный человек не сможет полюбить таких, как мы».

Я уже нарушила одно из правил Каспер: я напилась. И собиралась нарушить еще одно, но мне не хочется этого, не хочется, не хочется, не хочется; поэтому я достала свою аптечку из-под стопки с одеждой и накрыла ее клетчатым одеялом, положила сверху кучу рубашек, ботинки, и потом засунула все в чемодан Луизы и задвинула под ванну, откуда мне его не будет видно.

Я делала эти проклятые дыхательные упражнения «воздушные шары» так долго, как могла, пока не начала тяжело дышать, а затем нашла свой альбом, потому что рисование – это мои слова, мой способ сказать то, что я не могла выразить словами. Я отпустила на бумагу историю о девушке. Она думала, что нравится парню и что он мог бы спасти ее от самой себя. В результате она поняла, что была глупой, потому что она проклятый уродец. Но если она сможет прожить эту ночь, у нее появится другой шанс, еще один день.

Возможно, возможно, возможно.

Когда рассвело, у меня начали болеть пальцы. Первые лучи солнца, мягкие и золотистые, заглянули в окно, и я наконец отложила угольный грифель в сторону. Я выпила стакан воды и услышала, как кто-то воспользовался туалетом в конце коридора, а Леонард шаркающей походкой вышел на балкон, чтобы выпить кофе из своей розовой кружки.

Моя голова раскалывалась от выпитого пива. Глаза болели, а изо рта ужасно пахло. Я благодарна за то, что мне не нужно идти в «Тру Грит» в ближайшие два дня. Я стянула с себя одежду и нырнула на футон, засыпая глубоким сном.

Когда я проснулась, уже настал день, и в моей комнате душно от жары. Я пережила ночь, но все еще нервничала и была напряжена. Мне нужно с кем-то поговорить, но единственный, кого я знаю, – это Майки, и теперь, возможно, я все разрушила. Я решила пойти в библиотеку и написать Каспер сообщение. Может, я должна ей признаться, что сорвалась сейчас, напившись и попытавшись добиться расположения Майки.

На улице уже стояла удушающая жара, но я не хотела выходить туда без комбинезона, потому что в нем я чувствовала себя уютнее и безопаснее. Я вернулась в здание и постучала к Леонарду. Он одолжил мне ножницы, не говоря ни слова. Наверху я отрезала штанины по колено у нескольких комбинезонов. Так мне будет прохладнее, но бедра останутся закрытыми.

К тому времени, как я добралась до библиотеки, пот тек с меня градом. Казалось, что всем остальным прохладно даже в такую жару. Может, через некоторое время я к ней привыкну? На улице, на здании библиотеки висел термометр. Тридцать шесть градусов, и не видно ни облачка.

Я вошла в почту. Вначале я ответила Блю, потому что была уверена – она точно поймет, что я чувствую.

«Дорогая Блю!

Я сама для себя самая тяжелая катастрофа. Я поступила очень глупо по отношению к одному человеку. Просто хотела почувствовать себя лучше. Мое тело – мой самый злейший враг. Оно требует, требует, требует, и когда не получает желаемого, оно плачет и плачет, и я его наказываю. Как можно жить в страхе от самой себя? Что с нами будет, Блю?»