Вечер

Я чуда жду, заблудший пилигрим.И древние обряды литургии,все те же от времен Александрии,текут медлительно. И внемля им,я вижу: холм и три креста над ним.Уснули воины, у ног Мессиипоникли неутешные Марии,Иосиф-фарисей и Никодим.И слышу, вопль из далей Ханаанавоззвал к Тому, Чье царство искони:Или! Или Лама савахфани!И страшно. Тмится солнце… Вспыхнув рдяно,

померкнули лампадные огнив туманах ладана, в грозе органа.

XII. «В туманах ладана, в грозе органа…»

В туманах ладана, в грозе органачредой плывут видения времен:волхвы, цари, апостолы, Нерон,последний жрец над урной Юлиана.Сбылось. Земля тиарой осияна,превыше царств Петра вознесся трон,и рыцари спешат, за сонмом сонм,на клик христолюбивого тирана.«В Иерусалим!» И рати слышать кликВот ринулись на воинов Коранаи грабят Цареград Юстиниана.Пиры неправедных, закон владык,и торг, и блуд в кумирнях базилик.

Сомкнулся круг священного обмана.

XIII. «Сомкнулся круг священного обмана…»

Сомкнулся круг священного обмана.Уж не стою ли посреди руинвосхищенной державы до вершини рухнувшей? Сомкнулся? Или рано?Кто скажет? Там — в моленной, у фонтанав саду своем разросшемся, один,торжественной неволи властелин,безмолвствует затворник Ватикана.Осиротел Твой Дом и стал чужим,в забвении — таинственней и строже.И кажется, Твои глаголы, Боже,из уст священника не к нам, живым,но мертвые в гробах не слышат тоже…

Заплаканный Христос… Державный Рим!

XIV. «Заплаканный Христос… Державный Рим!..»

Заплаканный Христос… Державный Рим!Скрижали битв и шелест голубиный,боголюбви гласящие глубины,зломудрие богоотступных схим!Враги, народы — вихрем грозовым:норман и мавр, монгольские лавины,еретики, гуситы, гибеллины,все, попранные скипетром твоим.Бред шабашей и огненный Лойола,суд милости — костры средь площадей,и в пламени костра Савонарола…Все сгинуло. Все сгинет. Казни сейчто избежит? О, Матерь всех скорбей,молюсь изгнанником в дверях костёла.

XV. «Молюсь изгнанником в дверях костёла…»

Молюсь изгнанником в дверях костёла.Величий дым, и мудрость и тщета.На всём, над всем немая тень креста.В родной земле и холодно, и голо.Иль человек лишь прихоть произвола,и все, чему названье красота, —неверия и веры слепотав даль заповедную святого дола?Что знаем, Господи! В веках горими кровью жертвенной точится рана.Я чуда жду, заблудший пилигрим.В туманах ладана, в грозе органасомкнулся круг священного обмана.Заплаканный Христос… Державный Рим!

Прага — Париж. 1922–1926