Вечер гениев

Это была для Сергея индульгенция на все его последующие грехи. Он так и сказал сам себе: "О какой морали теперь можно говорить? Я должен зарабатывать деньги любым способом." Но в душе бесновался восторг. Горе матери стало ему выгодно — оно легко гасило в нем совесть.

— Все, — сказал Ковальский, кидая ракетку на стол. — Двенадцать — пятьдесят. С тобой сегодня играть не интересно.

— Постой! — Сергей взял Мишу за плечо и повернул лицом к себе. — Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Миша сел на край стола и скрестил на груди руки. Сергей знал, что означает эта поза. Рыцарь в латах. Космонавт в скафандре. Не достучишься.

— В общем так, — произнес он негромко. — Я тебе ничего не предлагаю, потому что знаю, что ты мне ответишь. Но у меня ситуация безвыходная. Я должен зарабатывать деньги, чтобы купить матери квартиру.

Миша слушал молча. В его глазах читалась настороженность.

— Я нашел методику изготовления триметилфентанила. Но она оказалась невыполнимой. Тогда я разработал свою — более технологичную и приспособленную. Цена на этот порошок огромная. Риска — никакого. В России триметилфентанила еще никогда не было, и ни один эксперт не сможет его опознать…

— А зачем ты обо всем этом мне рассказываешь? — перебил Миша.

— Я прошу тебя в своей лаборатории перегнать, почистить и высушить некоторые реактивы. Только и всего. Синтезировать я буду сам. А тебя прошу только почистить и просушить.

— А где ты собираешься синтезировать?

— Я снял квартиру.

Ковальский, не меняя позы, продолжал смотреть на Сергея холодным и подозрительным взглядом, как смотрит сапер на ржавый снаряд в земле.

— Предположим, у тебя получится, — произнес он. — А как ты собираешься сбыть порошок? Снова через "папочку"?

— Конечно. Никаких других каналов у меня нет.

Ковальский медленно крутил головой.

— Не нравится мне этот дядя, — сказал он.

— Перестань, — махнул рукой Сергей. — Нормальный мужик.

— Этот нормальный мужик, если начнет тонуть, обязательно прихватит тебя с собой. Или, в случае опасности, прихлопнет тебя, как ненужного свидетеля.

Сергей был уверен, что Миша сгущает краски. Насмотрелся американских боевиков, вот и примеряет крутой сюжет на унылую российскую действительность.

— Меня он не прихлопнет, — усмехнулся Хлыстун. — Я курица, которая несет золотые яйца. И пока я их несу, он будет меня беречь и лелеять.

— Ну-ну, — произнес Ковальский свое любимое. — Неси, курочка-ряба.

— Значит, мы договорились? — поспешил внести ясность Сергей. — Я могу на тебя надеяться?

— Только очистка и сушка, — твердо заявил Миша. — Для курицы я слишком толстый и неповоротливый, и потому у меня нет уверенности, что меня не прихлопнут.

— Хорошо, — торопливо и осторожно, боясь разрушить хрупкое согласие, произнес Сергей. — Как ты сказал, так и будет. Перегонка, чистка и сушка. Все. Спасибо. Ты мне очень, очень помог…

— И еще, — напоследок сказал Миша, почему-то опуская глаза. — Ты ко мне домой пока не звони и не заходи, ладно? Понимаешь, отец опять может что-то заподозрить. У него и без того нервы натянуты, просто звенят. А интуиция у него такая, что мне иногда страшно становится.

— Конечно, какой разговор! — охотно согласился Сергей.

И все-таки просьба Миши ему была неприятна. Столько лет они уже дружат! Все школьные годы провели вместе. Все праздники — за одним столом. Сергей мог запросто зайти к Мише домой хоть рано утром, хоть поздно вечером — его родители никогда не ворчали, никогда не были против их дружбы. И вот впервые за столько лет Миша попросил Сергея не звонить и не заходить. "Ничего, все образуется", — подумал Сергей и понял: он уже не верит в это и лишь пытается себя успокоить.

Глава девятнадцатая

Сергей открыл окно на кухне настежь. Этого оказалось мало, и он еще распахнул балконную дверь в комнате. Сквозняк мгновенно вынес из кухни невыносимую вонь химикатов. Ему стало легче дышать, нахлынувшая дурнота стала медленно отступать.

Он снова подошел к столу, заставленному штативами и "стеклом", и подвинул горелку под колбу. Однако жидкость в колбе не закипела — прохладный сквозняк сдувал пламя и охлаждал колбу.

Сергей выругался и закрыл окно. В колбе тотчас заиграли молочно-белые пузыри. Кухня стала наполняться тяжелым кислым запахом. "Еще четырнадцать минут, — подумал Сергей, беспрерывно помешивая жидкость стеклянной палочкой. — Надо терпеть… Надо дышать ртом — так меньше ощущается запах…"

Он с опозданием подумал, что надо было заранее побеспокоиться о респираторе, чтобы не дышать ядовитыми испарениями. Его повело. Стало казаться, будто пол кухни закачался под ногами. Чтобы не упасть, Сергей хотел схватиться за угол стола, но промахнулся, и нечаянно скинул на пол банку с растворителем. Банка разбилась, растворитель стал расползаться по полу темным пятном.

"Следующим упаду я", — понял Сергей, погасил горелку, кинул в маслянистую лужу тряпку и, держась за стены, вышел из кухни. Одевая на ходу куртку, он выскочил из квартиры.