Вечер гениев

Глубокой ночью, когда измученный хроническим недосыпанием Сергей уснул в кресле перед телевизором, Ковальский получил пол-литра раствора в толуоле, затем отогнал растворитель, выделив стакан концентрированного раствора. Адскую жидкость он развел с дистиллированной водой и при помощи перемолотого на кофемолке сахара перевел его в кристаллический порошок.

Какую страшную вещь он произвел на свет, Ковальский еще не знал. На дне фарфоровой чашки сверкал кристаллами коричневый порошок, отдаленно напоминающий какао. Позже он высчитает, что этого количества сухой фракции триметилфентанила будет достаточно для того, чтобы приготовить около двух тонн готовых к употреблению доз или смертельно отравить пятьдесят тысяч человек.

Глава двадцатая

На проходной общежития Нечипорук нашел записку от Князя. С того дня, как Женя вылетел в Джилалабад, он ни разу не видел Князя и даже не говорил с ним по телефону. Метадон, который он вместе с Игорем изготовил в Азербайджане, увез охранник Эдик. Прошел почти месяц. И вот — короткая записка от Князя. Он назначал Нечипоруку встречу на станции метро "Маяковская".

Женя ехал на место встречи, как на эшафот. Он был уверен, что весьма лаконичный стиль записки свидетельствовал о том, что Князь взбешен очередной неудачей. "Если от нашего порошка опять умер человек, — думал Женя, вытирая платком мокрый лоб и шею, — то мне останется прыгнуть с моста в Москва-реку."

Он уже опаздывал к назначенному часу, но тем не менее вышел на станции "Пушкинская" и до "Маяковки" дошел пешком по Тверской. Чем ближе он подходил к станции, тем более непослушными становились его ноги. Он часто останавливался напротив витрин магазинов и делал вид, что рассматривает товары. "Пусть делает со мной, что хочет, — неожиданно нашел он спасительную мысль. — Выше головы я прыгнуть не могу. Сделал все, что мог. Это предел моих возможностей… Так я ему и скажу. И пусть он от меня отстанет."

Прокручивая в уме речь покаяния, Женя спустился по эскалатору на платформу. Он дважды прошел по станции из конца в конец, но Князя не нашел. Полагая, что встреча по каким-то причинам сорвалась, он уже хотел сесть в поезд, как вдруг услышал за своей спиной негромкий знакомый голос:

— Опаздываешь, молодой человек.

Сердце сразу ушло в пятки. Женя обернулся и… не поверил своим глазам. Князь приветливо улыбался.

— А я думал… я думал, что вы… — залепетал Нечипорук, но Князь не дал ему договорить, обнял и повел в дальний конец зала.

— Молодец, — сказал Князь, поправляя на своей смуглой шее белый шелковый шарф. — "Лошадка" получилась нормальная. Я не сомневался в твоем таланте. Тебе, чтобы в полной мере раскрыть способности, нужны хорошие условия для работы… Значит, тебе понравилось у меня на даче?

— Очень, — признался Женя.

Князь с пониманием кивнул и вздохнул.

— А как может не понравиться, если вложены большие деньги? Ваш с другом отдых, к слову сказать, влетел в копеечку.

Женя хотел поправить Князя, что они с Игорем не отдыхали на даче, а вкалывали по десять часов в день, но Князь рта не давал раскрыть:

— Нет-нет, я не в укор тебе. Просто хочу, чтобы между нами была полная ясность, и ты хорошо представлял, куда ушли деньги от реализации "лошадки". Иными словами, я готов представить тебе полный отчет…

— Ну что вы! — смутился Женя. Ему стало неловко только при одной мысли, что Князь может подумать, будто Женя не доверяет ему. — Никакого отчета мне не надо.

— Надо, дорогой, надо! — мягко возразил Князь. — Я очень хочу, чтобы мы оставались друзьями.

"На кой хрен мне такой друг?" — подумал Женя.

Князь, доставая из карманов мятые бумажки, исписанные цифрами, стал торопливо объяснять, какие суммы ушли на закупку химикатов и перевозку их в Джилалабад, сколько денег пришлось выложить таможенникам, какую взятку потребовал начальник Джилалабадской милиции за гарантию спокойствия и безопасности, во сколько обошлись билеты и питание Нечипорука и Яковенко, и все эти раскладки сдобрил грустным замечанием, что цена на "лошадку" резко упала, и выручка не покрыла расходов.

— Так что придется еще немного поработать, дружок мой, — резюмировал Князь. — Я уже купил все необходимые химикаты. Мне надо еще килограммов шесть-семь "лошадки".

— Сколько? — изменившимся голосом переспросил Женя и от удивления даже рот раскрыл.

"Ни хрена себе! — подумал он. — Семь кило метадона! Вот это аппетиты! Да на это год работы уйдет!"

Он даже неприлично хихикнул, но тотчас спрятал улыбку в воротнике куртки и отрицательно покачал головой.

— Вы поймите меня правильно, но я больше не могу заниматься этим делом. Понимаете, на меня уже все преподаватели косо смотрят! Я уже не знаю, чем объяснять свои прогулы. Если я завалю зимнюю сессию, меня пинком под зад вышибут из универа.

Князь опустил на плечо Жени руку в лайковой перчатке.

— Никто тебя не вышибет, дружок. Дай мне фамилии декана, ректора, и все будет нормально.

— Нет, — повторил Женя и попятился. — Честно говорю, я не могу больше этим заниматься. У меня куча своих проблем. Я уже забыл, когда учебник открывал… Простите, не могу.