Вечер гениев

"Знал бы ты, что Нечипорук всего одну тысячу дал", — подумал он и сказал:

— Говорит, мы не правильно дозы рассчитали.

— Ничего не понимаю, — признался Сергей. — Неужели мы ошиблись в три раза?

— Может, ошиблись в дозах, — произнес Ковальский, снова надкусывая яблоко. — Может, в Нечипоруке.

— Ты думаешь, что он…

Ковальский круто повернулся к другу.

— Не хотелось бы, конечно, огульно обвинять его. Но мне почему-то уже не хочется иметь с ним никаких дел.

— Не хочется — не надо, — легко согласился Сергей с доводами друга. — Я подойду к Гюндузу и договорюсь о встрече с Князем.

— Смотри, как бы папочка не взял тебя за горло.

— Нет, работать буду только на конечный результат. Я его спрошу прямо: сколько и чего надо изготовить, чтобы получить за это двенадцать тысяч баксов.

Доллары Сергей отдал матери.

— Ищи квартиру в наем, — сказал он. — Этих денег должно хватить на полгода. А потом видно будет.

Мать рассматривала купюры.

— Сережа, — произнесла она. — А откуда у тебя такие деньги?

— Изобрел заменитель сахара, — легко солгал он, уверенный в том, что мать воспримет ответ как шутку. Но она поверила. "Как любил в детстве конфеты, так до сих пор этой любви изменить не может. Заменитель сахара изобрел!" — подумала она, глядя на сына с такой нежностью, что на ее глазах выступили слезы.

Глава двадцать третья

Новикову не хватило терпения, и он поехал в аэропорт встречать старшего оперуполномоченного Дорохина, который возил на экспертизу в Вену изъятые у Мамедова ампулы. Дорохин днем раньше звонил из Вены и сказал, что "результаты ошеломляющие". Сказал бы проще: "Сергей Анатольевич, результаты интересные", и Новиков спокойно дожидался бы опера у себя в кабинете.

Московский самолет опоздал на полчаса, и этого времени Новикову хватило на то, чтобы просмотреть протокол последнего прослушивания телефонных разговоров Мамедова с человеком по имени Эдик.

"ЭДИК: Нет, Князь, они "крокодила" не так охотно берут. Они говорят, слишком дорого.

МАМЕДОВ: Скажи им, что я уступлю. Пусть берут весь товар. Пообещай им, что я много сброшу.

ЭДИК: Хорошо, Князь, я постараюсь уговорить… Знаешь, мне кажется, что за мной слежка.

МАМЕДОВ: Может, тебе в самом деле кажется? Ты пил сегодня?

ЭДИК: Да, Князь.

МАМЕДОВ: Тогда будь чистым. Ты понял меня?

ЭДИК: Да, Князь.

МАМЕДОВ: Поторопи их, пожалуйста. Мне время дороже. Спроси, за какую сумму они готовы взять весь товар? Я принесу на пробу…"

Новиков сложил листы в папку и с мобильного позвонил старшему оперативно-разведывательной группы.

— Где вы сейчас?

— На Тушинской, Сергей Анатольевич, рядом с домом Мамедова.

— Наблюдение не снимать до тех пор, пока я не дам отбой. Но не думаю, что это произойдет.

Новиков отключил телефон, взглянул на часы. Интуиция подсказывала ему, что на этот раз Мамедов крепко сел в капкан. Если Дорохин везет с собой методику выявления какого-то нового наркотика, который наши эксперты раньше принимали за дистиллированную воду, то, наконец-то, появился шанс ухватиться за конец нити. "Эдик называл товар "крокодилом". До этого в ходу были "Федор", "Константин Константинович", "Гера".[1] Потом по улицам Москвы проскакала "лошадка". И вот еще и "крокодил" появился. Зверинец какой-то!

Он усмехнулся, представив, как по Тверской ползет аллигатор, и взялся за ручку двери.

— Пора! — сказал он водителю.

— Сидите, Сергей Анатольевич! — ответил водитель. — Это они только говорят, что самолет задерживается на полчаса. А будете ждать еще час.

Но у Новикова терпения не хватило. Он вышел под дождь, поднял воротник и быстро пошел в вестибюль.

Дорохин, действительно, появился в вестибюле не раньше, чем через час. Он остановился перед Новиковым и крепко пожал ему руку.

— Ну? — спросил Новиков. — Не тяни!

— Это сильнейший синтетический наркотик, Сергей Анатольевич. Взаимодействует с дистиллированной водой на молекулярном уровне. Потому наша экспертиза его не "видела". В его основе химический элемент триметилфентанил.

— Но ты методику привез? Методика у тебя с собой? — нетерпеливо спросил Новиков.

— Конечно.

Следователь опустил руку на плечо Дорохина и повел его к машине.

— Впервые его синтезировали в США несколько лет назад, — продолжал докладывать Дорохин в машине. — За ним приклеилось название "Белый китаец". Сухая фракция триметилфентанила намного более токсична, чем цианистый калий. Две тысячных доли грамма считается крупной партией. Чтобы крепко посадить человека на иглу, достаточно сделать ему две-три инъекции.

Новиков лишь вздохнул и покачал головой. Если бы в день задержания Мамедова у них была бы методика опознания этого "белого китайца", сколько лишних проблем удалось бы избежать! Теперь же приходилось круглосуточно наблюдать за Мамедовым, фиксировать все его контакты, и постоянно прослушивать телефонные переговоры. Брать его "пустым" не имело смысла — без улик его снова пришлось бы отпустить. Нужны были улики.

— С таможни по-прежнему никаких известий? — спросил Дорохин.