Вечная зима (СИ)

— Я тоже верен своему слову, — припомнив Гармунда, сказал Херн. Он двумя глотками испил содержимое фляги и в открытую кинулся на Вольгу, преодолевая ревущее яростью и железом сражение. Он был не столь гибок и верток, как Хоу. Мечущиеся волколаки задевали его лапами, танцующие клинки раздербанили его рукава, оставив неглубокие порезы, а всеобщий хаос слепил и путал его. Получив свою долю ранений, он все же достиг Вольгу, на тот момент по частям вытаскивающего человека из разломанных доспехов. Херн зашел ему за спину и атаковал. Меч разлетелся на куски. Он увернулся от когтистых лап Вольги и, взяв с земли меч павшего воина, атаковал ещё раз. Меч вновь разлетелся. Херн продолжал, сосредоточенно улавливая нужный момент для точного удара. Уловив его, Херн налетел на врага и рассек ему щеку изнутри, по самые скулы. Разгневанный Вольга пошел на Херна, орудуя длинными когтями. Отбросив рукоять разбитого меча, Херн вырывал из руки падающего с растерзанной грудью воина меч и разрубил ему морду — точнее, верхнюю челюсть. Закрыв пасть, Вольга отступил. Херн не упускал его из виду, сыпя ударами. Он ощущал присутствие Ядвиги, ощущал её силу, льющуюся по телу. Преследование длилось недолго, так как Вольга затерялся в битве. Заняться поисками своего в каком-то роде отчима, Херну не позволили волколаки. Очеловеченный Вольга неожиданно вынырнул справа. Лезвие Риградена блеснуло в руке. Херн не мог отразить Риграден простым мечом, однако смог немного изменить его курс, приняв меньшую часть вероятного смертельного ранения.

”Я не хочу сражаться с тобой, — начал Херн, прежде чем Вольга напал на него. — И я не хочу наблюдать за погибелью близкого мне человека! Пожалуйста, позволь мне, — Вольга разрубил очередной меч, задев плечо говорящего. — Я был с тобой, когда ты предлагал обновить человечество. Это верная мысль, так как происходящий до нашествия упадок…словом, люди бы вскоре уничтожили сами себя! Но тобой двигало созидательное начало! Никак не разрушительное, — Риграден крошил мечи Херна, хотя его лезвие тупилось, покрываясь неровностями. — Я хочу сказать, что все мы можем жить в мире! Мы можем существовать все вместе. Это возможно, — Вольга зарубил двух вмешавшихся воинов, третьему свернул голову. — Твоя стая уже пала, и эти трухлявые волколаки не изменят положения”. Взбешенный безразличием к своим словам, Херн ушел влево и, взявшись за Риграден левой рукой, правой надломил остаток клинка. От легендарного меча осталась одна костяная рукоять. Изумленный произошедшим Вольга оставался открытым для атаки достаточно долго, дабы Херн успел что-то предпринять. Охотник разрезал его грудь осколком Риградена, после чего, выбив из руки костяную рукоять, переломил её левую плечевую кость. Боль привела Вольга в чувство. Он неуклюже отпрыгнул назад и даже упал, не способный удержать равновесия.

— Теперь-то ты выслушаешь меня? — спросил возвышающийся над ним Херн, сжимая в окровавленной руке осколок Риградена.

— Я тебя выслушал, — ответил Вольга. — Что ещё ты хочешь услышать в ответ? Признание поражения? Я признаю его. Но это бессмысленно. Война, знания, борьба, победы, поражения, народы, слова — все это не имеет и толики смысла. Весь смысл жизни состоит в познании чего-то, обретение его смысла. А если в нем нет смысла, то и в познании его нет, как нет, собственно, и в жизни.

— Обращенный здорово повредил твой разум. Ты говоришь, — Херн изо всех сил пытался понять сказанные им слова. — Нет, стой, это бред.

— Мудрость Обращенного была безграничной. Она…возможно, она могла бы стать тем самым светом, благодаря которому наше деревце могло бы цвести целую вечность! Но вышло иначе. Я искренне раскаиваюсь в его убийстве.

— Нет, ты сделал все правильно! Мы сделали…

— Это ошибка. Этим убийством я перекрыл доступ воды к дереву. А без воды оно точно увянет. Бесполезно что-либо тебе объяснять. Да и, как я уже говорил, бессмысленно.

Херн уже и не знал, как ему поступить. Злость и жалость смешивались в единую смесь, мучительно разъедающую его живот. Как быть? Вольга бесповоротно тронулся рассудком и никакие слова не переубедят его. Вполне вероятно, Обращенный заложил в его голову одну задачу: уничтожить все живое за бессмысленностью существования. Знал ли он что-либо ещё? Конечно, только все его воспоминания крайне отрывочны и бессвязны. Покончить с его убогим существованием было бы милостью, но Херн все ещё не мог на это решиться. Может ему удастся как-то восстановить его разум, вернуть прежнего Вольгу. Сколько себя не убеждай, а в благоприятный исход своего замысла он верил все меньше.