Вечное возвращение. Книга 2

Заозирались парнишки, сгорбили этак щетинисто свои плечи, потому ясно было, хошь и баба она, а возьмет ее Клява в резку, тут и думать нечего. Отполощет шкицу, чтоб не барахлила вкрутую.

Но не то вышло.

Правда, счиркнул Савка стрелку сквозь зубы, потом даже папироску перебросил языком с правого угла рта в левый и… похрял в «ящичную».

– Пачкаться со шкицей не хочет, – решила братва.

И также счиркивая стрелки, да перебрасывая во рту папироски, покатилась за ним. На Васку они даже не посмотрели.

Только Митька Пирожок, задумчивый парнишка, хоть и дрался в кровь, сказал про Савку себе с совестью:

– Застыдился.

После шабаша братва гамазом валила из «ящичной» и прямо в сад. Это потому, что жиган Петька хвастался наворотить Кляве ежели один-на-один. Ну и решили перехлеснуться «пока кровь», – кто кого.

Петька все время ежил плечи, да клеш подтягивал и кепку приминал. А Савку и не разберешь. Хоть и счиркивал он стрелки, но будто от привычки только, а не для страху. Так и думалось, что «спутал»

Савка. Ведь не знали парнишки, что замутилось что-то в нем после Васкиных обид.

Вдруг:

– Лови, лови! Держи! – загорловил шкет Филька и повинтил к дереву.

– Птенец! лови! – Сорвались и остальные за выпавшим из гнезда галчонком.

Тут воронье как увидело, что за галчонком бегут, повисло всей оравой над братвой и закаркало, как ошалевшее. Даже клеваться лезли другие. А парнишки еще пуще в задор от того. И пошла травля.

Но галчонок уже летал чуть и никак не давался. Филька уже было и накрыл его, да из рук почти вырвался. Ну, никак не давался.

Тут Петьку словно торкнуло что, и как сорвет он с Клявы кепку и на галчонка с ней.

У братвы даже дух захватило. Ну, сейчас подлетит Савка и всего искрошит жигана за такое дело. Тут хоть шабаром пощупай – так и надо. Больно уж жиган Петька сволочь был. Филька и тот бы не сдержался за такое дело – шапки сдирать.

Петька же, как ничего не было, загнал галчонка в кусты и хлоп его кепкой.

– Готов! – полез он под кепку и вдруг отскочил, как на гвоздь напоролся. – Ох, сука! – засосал Петька кровь на пальце и зашарил кругом камень или палку.

Галчонок же выскакнул из-за куста и изо всех сил полез по воздуху на сук. Еле взлез, до чего заморился.

Вот тут-то Савка и подскочил, да только не туда, не на Петьку. Подхватил он с земли свою кепку и ну пугать ею галчонка с сука вверх. Галчонок и прыг было, но вместо верха в траву сковырнулся и барахтается в ней, да рот открывает с измору.

Галки же! – будто они совсем очертели, орут, как режут их.

Вот в это время и подоспела та галка, которая как раз была маткой этого галчонка.

Как увидела она, что происходит с ее птенцом, ухнула камнем на Кляву и ну его долбить куда попало. Она даже не каркала, она шипела, как змея, и все норовила глаза ему выклевать.

Как раз тут Петька нашел здоровенную палку и уже замахнулся ею удохать птенца.

В секунд Савка хвать галчонка из-под Петьки, за пазуху и на дерево с ним.

Петька палкой на Савку.

Галка, потеряв из виду птенца, но видя Петьку с палкой, разлетелась и что есть силы долбанула его в щеку. Кровь брызгами.

Петька за щеку, да вместо Клявы как шибанет галку. И так ловко пришлось, по самой голове. Не пикнула, сковырнулась в траву, потрепыхалась, помигала глазами, посучила лапами и околела. Ловко пришлось.

А Савка лез на дерево, да лез. Да и долез до гнезда.

– У, ты, шкет, – вытащил он из-за пазухи галчонка и пустил его в гнездо.

Мигом, даже чудно как-то стало, все воронье смолкло и расселось по сукам. Все, значит, на своем месте, и нечего, значит, зря горло драть. А что недочет подруги, то она вон там лежит и не двигается, значит не боится, да и ее никто не трогает, чтобы опять же драть горло.

И верно, что галку никто не трогал. Парнишки даже дальше отошли от нее и во все рты зекали за Савкой.

Но дальше что произошло – и не выдумаешь.

Как только спрыгнул Савка с дерева, видит, откуда взялась Васка и кроет, почем может, Петьку, да милю-ком ему грозится. А тот – вот уж сволочь был – осатанел жиган, и с палкой на нее. Видят парнишки, что не удержать его теперь, до чего зверем стал. Проломит он ей голову, измесит всю ногами, как он сестренку свою раз бил за что-то. Филька даже убег со страху.

– Живодер! Живодер! Тебя бы так! – отсыпала ему напоследок Васка, и… смешные эти бабы – шмыг от Петьки хорониться за Савку. А ведь и вся братва не смогла бы его сдержать теперь.

Только Клява всю братву покрыл.

Ощерился он, как собака, сгорбился весь.

– Даешь! – крикнул и пошел молотить.

Вдрызг разделал жигана. Палку его в кусты, кепку под ноги и всю ряшку так разрисовал, хоть в «Безбожник» посылай.

– Довольно уж, – запросил Петька и, не встряхнув даже свою кепку, навернул ее на голову и похрял вон.

У парнишек же прямо сердце мрет от геройства за Кляву.

– Разъе… – замахнулся было матом один, да одернули из-за Васки.

А Васка, глядят, с дохлой галкой возится.

Ну парнишки стали, не всерьез, а для смеху в роде, помогать ей могилу рыть для галки. Васка говорит: «На своем посту геройски погибла», а Савка даже серп и стуканец на могиле потом начертил.

Вот какие вещи происходили.