Вечность в тебе

Сегодня был не лучший день. Я – сплошная смесь грусти и гнева и бесконечно одинока. В школе было скучно, обед был скудным, а послеобеденные занятия казались бесконечными. Я думала, бокс поможет. И он помог. Пока я истязала мешок с песком, все было в порядке. Голова освободилась. Это в боксе мне нравится больше всего. Мысли уходят, я перестаю размышлять и только реагирую на то, что чувствует мое тело, борясь до изнеможения. После бокса я успокаиваюсь. Как будто с последним ударом я запираю все внутри себя. В прошлый раз это состояние длилось несколько часов, но не в этот раз.

Я стою на трамвайной остановке и жду. Без наушников. Их я забыла. Так что слушаю город, а не музыку. Воздух еще прохладный, но уже немного похоже на весну. Я думаю о своем сне. Первом сне за долгое время. Он пришел посреди ночи. После похода в туалет. Я еще раздумывала, не принять ли вторую таблетку, но потом отказалась от этой идеи. Как будто одна – это хорошо, а две – слишком много. Меня это устраивает. Иногда я сама себя не понимаю. Я думаю о Минг и о том, что ей наговорила. Нельзя причинять людям боль. Что бы ни произошло.

Подходит трамвай, но это не мой. Он несет с собой порыв ветра, и земля под ногами вибрирует. Люди входят и выходят, потом он снова уезжает. Я смотрю в небо. Оно почти такое же синее, как и во сне. Оттенок между днем и ночью. Как начало. Или конец.

В кармане куртки гудит телефон. Я вытаскиваю его и смотрю на дисплей. Номер мне не знаком. Мгновение я колеблюсь, но потом отвечаю.

– Алло?

– Привет, Луиза, это доктор Фалькштейн.

Этого еще не хватало.

– Я хотел спросить, как ты смотришь на то, чтобы наверстать упущенное в прошлый раз сегодня?

Я не отвечаю.

– Луиза? Ты еще там?

– Да, – отвечаю я.

– Через полчаса успеешь?

– Это… так неожиданно.

– А у тебя другая встреча? – спрашивает он.

– Нет, но…

– Отлично, – перебивает он, – значит, увидимся?

Я только киваю. И, словно увидев это, он добавляет:

– Очень хорошо, рад, что мы договорились.

Потом он вешает трубку. И подъезжает мой трамвай.

Луиза

– Ты злишься на своего брата? – спрашивает доктор Фалькштейн.

– Нет, – отвечаю я.

– Что, правда совсем не сердишься?

– Нет, – говорю я снова. Мой голос звучит раздраженно.

Доктор Фалькштейн изучает меня, но его взгляд не выдает его мыслей. Меня они и не интересуют. Пусть думает, что хочет.

Я смотрю мимо доктора Фалькштейна на темную картину, висящую у него за спиной. Олень стоит на поляне. У него печальный и успокаивающий вид.

– Тебе нравится олень, да? Ты всегда смотришь на него, когда здесь.

Я не отвечаю.

– Олени – особенные животные, – говорит доктор Фалькштейн. – Они возникают в самых разных культурах. Как символ божественности и нового начала.

– Знаю, – говорю я, не глядя на него.

– Ты это знаешь?

Я киваю.

– А ты знаешь почему? – спрашивает он.

– Потому что его рога вырастают вновь и вновь. – Теперь я смотрю на него. – Он сбрасывает их, но они появляются снова.

Доктор Фалькштейн одобрительно кивает.

– Ты интересуешься мифологией?

– Не особенно, – говорю я и снова отворачиваюсь.

Я думаю об инсталляции Бойса и Гарри Поттере. И о крови на камнях. И о пустых глазах моего брата. Ярко-голубых и мертвых. Я думаю о своем сне прошлой ночью и телефонном разговоре с Минг, и о том, как ей было больно незадолго до того, как она повесила трубку.

– Могу я спросить, какой формой биполярного расстройства страдал твой брат? – спрашивает доктор Фалькштейн.

Какой дерьмово-идиотский вопрос. Он ведь уже спрашивал. Я изучаю его взглядом. Не двигаясь. Словно кукла с бьющимся сердцем.

– Кто-нибудь объяснял тебе различия? – спрашивает он, но я не реагирую. – Существуют различные проявления биполярного расстройства.

«Какой идиот».

– Различают биполярное расстройство первого типа, биполярное расстройство второго типа, циклотимию, «быструю» цикличность и смешанные формы. – Короткая пауза. Опытный взгляд. – Ты знаешь, чем был Кристофер?

– Да, – говорю я, – моим братом.

Тишина. Доктор Фалькштейн выпрямляется. Ему неловко, и он откашливается:

– Я имел в виду, что…

– Я знаю, что вы имели в виду. Но сказали другое.

Он хмурится, а потом кивает.

– Ты права. С моей стороны это было некорректно. Конечно, твой брат – гораздо больше, чем его болезнь. – Он делает паузу и смотрит прямо на меня. – Мне очень жаль.

– Моему брату поставили диагноз биполярное расстройство второго типа с длительной тяжелой депрессией и умеренно продолжительной гипоманией, – говорю я, не задумываясь. Не успев по-настоящему принять решение.

Доктор Фалькштейн складывает руки у себя на коленях, как будто молится, и затем спрашивает:

– Есть ли другие случаи психических расстройств в вашей семье?

– А что? – спрашиваю я, скрестив руки на груди. – Считаете, одного недостаточно?

– Люди, у которых диагностируют биполярное расстройство, в основном генетически предрасположены к этому, – игнорирует он мое высказывание. – Почти всегда имеется семейный анамнез психических расстройств. К сожалению, об этом зачастую не говорят.

«Об этом».