Вечность в тебе

– Тем самым вы подтверждаете, что он был эгоистом. Что он знал, что делает, и все равно это сделал. Вот, что вы говорите.

– Сам по себе его поступок был невероятно эгоистичным, – говорит доктор Фалькштейн. – То, как он это сделал, – не было. – Пауза. – Он пытался сделать это правильно.

– Это нельзя сделать правильно, – гово-рю я.

– Это как посмотреть. По крайней мере, он нашел способ побыть с тобой еще какое-то время. По мне, так делают только тогда, когда любят кого-то по-настоящему, – говорит доктор Фалькштейн. – А когда ты любишь кого-то по-настоящему, то хочешь, чтобы этот кто-то был счастлив.

– Значит, вы не думаете, что он разочаровался бы во мне? – спрашиваю я.

– Нет, не думаю.

– И вы сейчас говорите так не для того, чтобы мне стало легче?

– Тебе не станет легче, пока ты сама не поверишь в это.

– Отлично, а что, если я никогда не поверю?

Доктор Фалькштейн смеется.

– Могу я кое о чем тебя спросить, Луиза?

Я киваю.

– Разве тебе не хочется, чтобы твой брат, где бы он сейчас ни находился, был счастлив, несмотря на все, что произошло?

– Конечно хочется, – говорю я.

– Тогда почему же тебе кажется странным, что он хочет того же для тебя?

Джейкоб

Я бросаю взгляд на накрытый стол, а после – на часы. Луиза придет с минуты на минуту.

– Бо-оже, как же пахнет, – благоговейно произносит Артур, входя в кухню. – Что ты готовишь?

– Сюрприз для Луизы, – говорю я, промывая петрушку, и затем начинаю рубить ее ножом.

– Тогда, если что, я – Луиза.

Я не могу не рассмеяться.

– Давай, Артур, уходи, мне нужно все тут закончить.

Он с тоской заглядывает мне через плечо:

– Как ты думаешь, может, мне перепадут какие-нибудь остатки?

– Тебе перепадет больше, чем остатки. Я приготовил двойную порцию. Вы с Джулией получите свои завтра.

– Я когда-нибудь говорил тебе, насколько ты великолепен? – спрашивает Артур, взлохмачивая мои волосы.

– Прекрати, – смеюсь я. – Не хочу, чтобы в петрушке оказались волосы.

– Ладно, ладно, уже ухожу, – говорит он. – Ах да, приходила Андреа и принесла белье. Я сложил твои вещи на кровать.

– Спасибо, – говорю я. – Как она?

– Как всегда. Уравновешенная и веселая.

– Завидую, – отвечаю я.

Артур идет в сторону прихожей, но снова останавливается и говорит:

– В почтовом ящике было письмо для тебя.

Я откладываю нож в сторону:

– Что за письмо?

– От нее, – говорит Артур.

Всего лишь короткая фраза, но мое дыхание меняется, а мышцы напрягаются.

– Выбрось его, – говорю я.

– Ты уверен? – спрашивает он. – В конце концов, она твоя мать.

– Она и твоя мать, – говорю я.

– Только биологически. Моя настоящая мать – Андреа.

В этом всегда была разница между нами двумя. У нас одна мать, но совершенно разные жизни. Отец Артура тоже ушел, но он взял его с собой. В безмятежный мир. Три года назад они с Артуром сделали то же самое для меня. И за это я им благодарен. Но на самом деле было уже поздно.

– И что, мне правда выбросить письмо? – серьезно спрашивает Артур.

– Да. Я не хочу его читать.

Я избегаю взгляда Артура, но продолжаю его ощущать.

– Ладно, – говорит он спустя пару секунд. – Ты найдешь его в мусорном баке в коридоре. На всякий случай, если вдруг передумаешь.

Сказав это, он выходит из комнаты. И тут же раздается писк кухонного таймера. Еда готова.

Луиза

Я понятия не имею, что именно сейчас ем. Что-то, приготовленное в духовке. Запеканку. На вкус она просто невероятна. Я ощущаю фарш, чеснок, зелень и горох. В остром томатном соусе с картофельным пюре и расплавленным сыром.

Я проглатываю эту вкуснятину и спрашиваю:

– Что это?

– Это шепардский пирог[25]

, – говорит Джейкоб.

– Безумно вкусно.

– Спасибо, я рад.

– Нет, честно, – продолжаю я, – просто фантастика.

Джейкоб улыбается, но глаза у него холодные. Мы сидим вдвоем за столом и ужинаем. Между нами свеча и напряженное настроение. Минуты проходят без единого слова. Я пытаюсь сосредоточиться на вкусе, на этом теплом мягком ощущении во рту, но тишина, которую я обычно так ценю, на этот раз почти невыносима. Она словно человек, рядом с которым ты не хочешь находиться.

Я пыталась внушить себе, что все в порядке. Но на самом деле сразу почувствовала, что что-то не так. Уже в тот момент, когда Джейкоб открыл мне дверь. Я хотела его поцеловать, но он даже не обнял меня.

– Я что-то сделала не так? – осторожно спрашиваю я, откладывая столовые приборы.

Джейкоб поднимает взгляд.

– Нет, – говорит он, поднимая взгляд, но это звучит не очень убедительно. Затем он смотрит на мою тарелку. – Хочешь еще немного? Там еще хватает.

Вообще-то я больше не хочу есть, но Джейкоб уже встал, поэтому я говорю:

– Да, с удовольствием.

Он достает из духовки форму для запекания и отрезает мне еще один кусок. Потом возвращается за стол. Он улыбается. И опять не по-настоящему.

Мы продолжаем есть, и вокруг стоит тишина. Даже музыка не играет. Слышно лишь наше дыхание и молчание. И стук столовых приборов по фарфору. Я снова и снова бросаю взгляды на Джейкоба, но тот лишь упрямо смотрит на узорчатую салфетку рядом со своим ножом. Кажется, что он вообще не здесь.

– Все и в самом деле в порядке? – спрашиваю я через некоторое время.