Вечный Египет. Цивилизация долины Нила с древних времен до завоевания Александром Македонским

Представители IV династии, как правило, носили четыре титула и столько же имен: «хорово», две владычицы, «золотое хорово» и личное, стоявшее в картуше, которое мы до сих пор используем, говоря о том или ином правителе (Снофру, Хуфу, Хафра, Джедефра, Менкаура или Шепсе-скаф). Пятый титул, «сын Ра», предположительно начал использоваться в период правления представителей V династии, однако на протяжении довольно продолжительного времени египтяне не понимали, когда и каким образом следует его употреблять. Пепи II поместил его во второй картуш. Окончательный облик титулатура приобрела в правление далеко не самых могущественных фараонов, царствовавших в Первый переходный период. Однако полная титулатура встречается только в официальных текстах, а иногда отсутствует и в них. Как правило, в письменных источниках используются «хорово» имя и два картуша. Обращаясь к фараону, иноземные правители использовали его четвертое имя, к примеру Усермара, а не Рамесу. Объясняется данный факт тем, что имя Усермара применялось по отношению к царю, а Рамесу его звали тогда, когда он был еще царевичем. Для удобства современные исследователи, говоря о правителях, носивших одно и то же имя: Аменемхет, Тутмос, Рамсес, Птолемей, прибегают к цифрам, по поводу которых, однако, они также до сих пор никак не могут прийти к единому мнению. Для того чтобы различить их, египтяне, в свою очередь, добавляли к имени и титулу каждого из них какой-либо эпитет. Так, Усермара был Сетеп эн Ра, «избранным Ра». После амарнского кризиса во второй картуш стали вписывать словосочетание «возлюбленный Амоном», иногда добавляя к нему еще один или два эпитета, тщательно выбранные сановниками. Порой они представляли собой напоминание о каком-либо важном событии, в частности Рамсеса III называли «владыкой Гелиополя» (Иуну), так как его, по нашему мнению, короновали именно в этом городе. К титулатуре большинства выходцев из Бубастиса добавлялось словосочетание «сын Бастет». Таким образом они демонстрировали свое уважение к богине и выражали ей благодарность. Иногда под амбициозным эпитетом скрывалась потаенная слабость или проблема. Именно так произошло в случае с Псамметихом, называвшим себя звездой, поднимающейся из города (Фив), даром Амона, главным пророком, великим памятником Карнака, записанным на землях и захватывающим Девять луков, хотя в действительности его власть почти не простиралась за пределы Нижнего Египта.

После того как имена провозгласили перед огромной толпой, информацию о том, что в Египте появился новый правитель, следовало донести до жителей остальных номов, точнее до их правителей, чиновников, выполняющих специальные миссии, и дружественных монархов. То, что, как нам доподлинно известно, происходило при восшествии на трон Тутмоса I, когда наместник Нубии Чураи получил официальное письмо, случалось при вступлении на престол каждого царя. Писцы, готовившие эти послания, также обязаны были тщательно записать титулатуру правителя и оставить этот документ на хранение в особом учреждении, где фараон мог с легкостью получить к нему доступ, если вдруг решит под воздействием обстоятельств внести в нее какие-либо изменения. К примеру, он мог решить увековечить память о захвате какого-либо города либо завоевание того или иного региона. Для чиновников, в ведении которых находилась царская печать, изготавливали новые печати. Подобное должностное лицо всегда стояло рядом с правителем, чтобы поставить царскую печать на продиктованные фараоном письма или указы. Однако нам известен один случай, когда ее использовали уже после смерти монарха. Чиновник, охранявший пирамиду Аменемхета III, через несколько десятилетий после кончины царя поставил его печать, когда погребение расконсервировали, чтобы похоронить там царя Хора. Объяснить это отступление от обычая можно тем, что, по мнению египтян, пирамида была тесно связана с фараоном, который обрел в ней последний покой. По сути, она считалась самим царем, но не смертным, хотя и ему следовало подчиняться и видеть в нем бога, а бессмертным существом, слившимся с вечностью. Таким образом, печать каждого правителя продолжала использоваться на территории, прилегающей к его пирамиде, пока та пребывала в должном состоянии сохранности.