Они снова замолчали, и она стала разглядывать его в повисшей тишине. Она вдруг поняла, что, возможно, он был не только агрессивно настроен. Еще ему было неловко.
Возможно.
Она поцеловала руку Рейджа и заставила себя отойти.
— Я собираюсь принять душ. Ты посидишь с ним, пока меня не будет?
Вампир моргнул, словно она удивила его.
— И тебе будет совершенно комфортно раздеваться в ванной, когда я так близко?
Она пожала плечами.
— Это твой выбор. Но я уверена, что, проснувшись, он с большим удовольствием увидит тебя, чем окажется в одиночестве.
— Так ты просто сделаешь вид, что меня здесь нет?
— Ты идешь или нет? — Когда он не ответил, она продолжила. — Сегодняшняя ночь, должно быть, была настоящим адом для тебя.
Его изогнутая шрамом верхняя губа дернулась.
— Ты единственная предположила, что я не кайфую, причиняя людям боль. Ты, что, мать Тереза? Видишь хорошее в плохом и все в таком духе?
— Ну, ты ведь не просил тот шрам, что у тебя на лице, так ведь? И могу поспорить, у тебя имеются еще такие же ниже подбородка. Так что я и говорю, сегодняшняя ночь, должно быть, была настоящим адом.
Его глаза сузились, и порыв холодного ветра пролетел по комнате, словно он бросил в нее поток воздуха.
— Осторожнее, женщина. Смелость может быть опасной.
Она подошла прямо к нему.
— Знаешь, что? Вся эта фигня с душем была по большей части ложью. Я просто пыталась дать тебе немного времени побыть с ним наедине, потому что, очевидно, что тебе плохо, иначе ты бы не стоял здесь такой взвинченный. Принимай предложение или уходи, но я буду тебе очень благодарна, если ты перестанешь пытаться испугать меня.
В данный момент ей было наплевать, даже если бы он набросился на нее. Но в последние часы силы ей предавала только нервная энергия, так что, возможно, она не слишком ясно мыслила.
— Ну так что? — Спросила она.
Вампир шагнул внутрь и закрыл за собой дверь, в комнате сразу похолодало. Угроза, исходящая от него, вибрировала в воздухе, тянулась к ней и прикасалась к ее телу, словно руки. Когда замок на двери закрылся, ей стало страшно.
— Я не пытаюсь, — сказал он, растягивая слова.
— Что? — Резко переспросила она.
— Испугать тебя. Ты испугана. — Он улыбнулся. Клыки у него были длинными, длиннее, чем у Рейджа. — Я чувствую твой страх, женщина. Он покалывает в носу как запах от свежей краски.
Когда Мэри попятилась назад, он пошел на нее.
— Мм… И мне нравится твой запах. Понравился еще в тот момент, когда я впервые увидел тебя.
Она пошла быстрее, выставив руки, надеясь в любой момент уткнуться в кровать. Вместо этого она запуталась в одной из тяжелых штор, висящих на окнах.
Ужасный вампир загнал ее в угол. Он не был так мускулист, как Рейдж, но сомневаться в его смертоносности не приходилось. Его глаза рассказали ей все, что она хотела знать о его способности к убийству.
Выругавшись, Мэри опустила руки и сдалась. Она не могла бы сопротивляться ему, да и у Рейджа не хватило бы на это сил. Черт, она ненавидела беспомощность, но жизнь иногда делала и такие подарки.
Вампир наклонился к ней, и она съежилась.
Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Принимай свой душ, женщина. У меня не было никакого желания причинять ему больше ранее сегодня ночью, и с тех пор ничего не изменилось. Мучить тебя я тоже не хочу. Если что-то случиться с тобой, его агония не сравниться с тем, что мы имеем сейчас.
Ноги ее слегка подкосились, когда он отошел от нее. Она заметила, как он вздрогнул, посмотрев на Рейджа.
— Как тебя зовут? — Спросила она.
Он поднял бровь, посмотрев на нее, а потом снова перевел взгляд на брата.
— Я тот, что самый злобный, если ты этого еще не поняла.
— Я хочу имя, а не прозвище.
— Обстоятельства вынуждают меня быть ублюдком. И, Зейдист. Меня зовут Зейдист.
— Ну… Приятно познакомиться с тобой, Зейдист.
— Так вежливо, — с издевкой произнес он.
— Хорошо. Как насчет этого: спасибо, что пока не убил его и меня. Достаточно честно для тебя?
Зейдист оглянулся. Его глаза были словно оконные шторы, пропускающие лишь отблески холодного ночного света. Из-за коротко-стриженных волос и шрама на лице он казался самим воплощением жестокости — сосредоточением агрессии и боли. Но когда он взглянул на нее, в свете свечей на его лице мелькнула непривычная теплота. Это выражение исчезло так быстро, что она толком не могла понять, было ли оно на самом деле.
— Ты, — сказал он мягко, — необыкновенная. — Прежде, чем она смогла отреагировать, он поднял руки. — Иди. Сейчас же. Оставь меня с братом.
Не ответив, Мэри прошла в ванную. Она простояла под душем так долго, что ее кожа начала морщиться, а пар, заполнявший помещение, стал густым, словно сливки. Выключив воду, она оделась в ту же одежду, которую носила до этого, потому что забыла взять с собой что-то другое. Она бесшумно открыла дверь в спальню.