Вечный наблюдатель. Умереть, чтобы родиться вновь

– Сейчас по твоей реакции я вижу, что мне ответил не ты, а та самая встроенная в тебя программа. Ты просто выстрелил в меня этой фразой. Знаешь, Сергей, иногда действительно нужно проявить строгость или жесткость, чтобы остановить кого‐то или, наоборот, побудить к действию. Но смысл в том, чтобы эту эмоцию выбрать осознанно, а не стать её заложником. Я хочу научить тебя с интересом наблюдать за происходящим вместо того, чтобы пребывать в поведенческих ограничивающих программах, которые ты впитал с молоком матери.

– Ты знаешь, я сейчас кое-что вспомнил. Когда мне было года четыре, я, пока никто не видит, изрисовал стены своей комнаты фломастерами. Мы жили не бедно, на стенах были красивые обои, довольно дорогие и редкие по тем дефицитным временам. И я помню, как мама, увидев мои художества, сильно разволновалась и сразу позвала отца. А тот ни на секунду не разозлился! Он знаешь, спокойно так ко мне подошел, присел рядом и спросил: «Сынок, а что ты нарисовал?» Я ответил, что это вулканическая лава. Незадолго до этого отец рассказывал мне про извержения вулканов, и я был под таким впечатлением, что решил изобразить это явление. Папа обнял меня и сказал, что у меня очень красиво получилось, спросил, знаю ли я, что эта лава теперь не отмоется со стен. Эта новость меня обрадовала, я сказал, что не хотел бы, чтобы она смывалась. На что отец засмеялся и попросил, чтобы лава оставалась только в моей комнате и не выливалась дальше, заполняя собой всю квартиру. Я радостно согласился.

– Очень мудрая реакция со стороны папы, ты не находишь?

– Да, это точно. Наверное, потому, что мой отец и сам художник. В широком смысле этого слова. Он режиссер. И он понимал, насколько важно не наказывать меня за эту смелую попытку проявить себя, выразить свои чувства через творчество. Возможно, благодаря такому его подходу я и стал актером и режиссером. Сейчас для меня творчество – родная стихия, я не боюсь браться даже за самые масштабные и, казалось бы, сумасшедшие проекты. А сколько я слышал историй из детства, в которых родители реагировали на подобные выходки детей совсем не так, как мой отец… Это же и есть та самая автоматическая реакция, да? Когда человек руководствуется сценарием, диктующим, что стены в доме должны быть непременно чистыми, а рисовать можно исключительно на бумаге. И родители начинают кричать на своих детей. А ребенок, в котором наверняка есть зачатки большого таланта, в итоге закроется в себе, замкнётся, будет жить, лелея обиды, испытывая страхи, и, возможно, не сможет реализовать себя во взрослой жизни. До конца дней он будет заниматься не своим делом, не решаясь проявить свой истинный талант.

– Да, именно так это и работает. Твой отец выбрал свою реакцию, а большинство родителей реагируют так, как когда‐то реагировали их родители на их действия. У них в подсознании осталась поведенческая программа, которая включается, когда они видят похожую ситуацию. Когда режиссер говорит актеру, что нужно делать, он… – старик задумался.

– Он ставит перед ним актёрскую задачу, – подсказал Сергей.

– Да! Спасибо. Так вот, я сейчас поставлю перед тобой несколько актерских задач подряд. А ты их выполнишь как считаешь нужным.

– Давай.

Вьяса принялся перечислять персонажей, которых Сергею предстояло изобразить: клиент в магазине, лучший друг, любящий муж, заботливый отец, строгий начальник, подчиненный. Сергей изображал их так, как, по его мнению, все эти люди могли бы выглядеть и вести себя в реальной жизни. Он всегда умел мастерски подмечать детали поведения окружающих, их манеру говорить, – пластика его тела и выражение лица разительно менялись при переходе от образа к образу.

– Прекрасно! За тобой очень интересно наблюдать. Что ты заметил?

– Ох… Как это ни странно, мне ничего не надо было выдумывать, ведь это как раз те роли, которые я привык играть в жизни. Те роли, которые накладывают на нас ограничения и заставляют действовать по заготовленным сценариям. Ты ведь это хотел до меня донести, так?

– Продолжим. Изобрази, пожалуйста, мусульманина. Христианина. Кришнаита. Буддиста. Немца. Русского. Китайца.

Сергей как мог старался перевоплотиться то в религиозного мусульманина, читающего Коран, то бил в импровизированный барабан и пританцовывал на манер почитателей Кришны, то размашисто осенял себя крестом, то с аппетитом поедал воображаемую свиную ногу с кислой капустой, то блаженно щурился, отхлебывая из несуществующей пиалы зелёный чай… Наконец он устало приземлился на траву.

– Не уверен, что показал похоже. Скорее, у меня получились какие‐то карикатурные, стереотипные образы, – немного смущенно признался Сергей.