Вечный огонь Ленинграда. Записки журналиста

…Под стеклянными сводами громадного гидротурбинного цеха непривычно тихо. Народу на митинг собралось много, несколько тысяч — со всего завода. Стоят плотной толпой, внимательно слушая выступающих товарищей.

Поднимаясь на трибуну, рабочие клянутся до последнего дыхания отстаивать свободу и независимость социалистической Родины. И в каждом слове — вера в силу советского народа, жгучая ненависть к фашизму. Все выступления проникнуты не только тревогой и болью за судьбу Отечества, но и растущим беспокойством за безопасность Ленинграда. Все уже знали о том, что немецко-фашистские войска стремительно приближались к границам области.

Я записал лишь два выступления. И не потому, что они самые впечатляющие. Скорее, наоборот — походили на многие другие, и были очень короткими, предельно искренними и потому берущими за сердце.

— Я уже не молод, но руки мои еще крепки, — говорил тов. Чирица, участник обороны Петрограда в гражданскую войну. — Сумею не только держать винтовку, но и разить врага… Если будет нужда, и я пойду на фронт, буду биться за Родину. Соединимся, как никогда, в монолитные ряды, еще выше поднимем производительность труда! Будем работать столько, сколько потребуется в интересах Родины!

А вот что сказал в своем выступлении еще очень молодой слесарь Дмитриев:

— Я иду в народное ополчение, на поддержку нашей армии. Не пожалею жизнь отдать за счастье Родины. Фашисты хотят превратить великий советский народ в своих рабов. Не выйдет! — говорим мы.

В связи с выступлением И. В. Сталина по радио партийная организация Ленинграда широко развернула политическую работу в массах. Печать и радио, тысячи агитаторов разъясняли значение обращения партии к народу. Пламенное патриотическое слово будило сознание, глубоко западало в душу. Никогда еще средства политического воспитания не давали таких разительных результатов. Любое государственное задание, любое общественное поручение выполнялось с большой готовностью. Каждый ощущал себя частицей великого целого, имя которому — советский народ.

Наша «Смена», «Ленинградская правда» и другие газеты в эти дни публиковали в каждом номере письма и статьи выдающихся представителей творческой и научной интеллигенции, в которых они поддерживали рабочих, выражали гнев и возмущение по адресу фашистов, говорили о своем страстном желании отдать знания и силы на помощь фронту, призывали молодежь отстаивать родной город до последней капли крови.

«С огромным волнением я слушал речь товарища Сталина, — писал тогда еще совсем молодой композитор Д. Д. Шостакович. — Ответ на эту речь может быть только один: к оружию! Все на защиту Советской страны, воплотившей лучшие чаяния, лучшие надежды всего передового человечества!

Я вступил добровольцем в ряды народного ополчения. До этих дней я знал лишь мирный труд. Нынче я готов взять в руки оружие! Я знаю, что фашизм и конец культуры, конец цивилизации — однозначны. Исторически победа фашизма нелепа и невозможна. Но я знаю, что спасти человечество от гибели можно только сражаясь».

Его мысль как бы продолжает в своем письме «Истребление фашистских хищников — акт величайшего гуманизма» старейший ученый-металлург, академик А. А. Байков. «Мы не хотели войны, — пишет он, — но знали, что она неизбежна. Знали, что нам придется вести непримиримую и беспощадную, не на жизнь, а на смерть борьбу с фашистскими звериными выродками, которые толкают человечество в мрачные трущобы средневековья и подвергают жестокой расправе и пыткам мирные и беззащитные народы Европы. Мы не самообольщаемся. Мы знаем, что борьба будет напряженная, упорная и трудная. В этой борьбе мы будем беспощадны и доведем ее до победного конца».

Имея в своем активе таких пламенных пропагандистов нашей грядущей победы, таких поборников социалистического гуманизма, питающих жгучую ненависть к фашизму, нам, журналистам, оставалось только как можно чаще привлекать их в качестве авторов на страницы газет. И мы широко использовали эту возможность и, надо сказать, никогда не получали отказа. Все, к кому мы обращались, расценивали выступление в печати как важнейшее и первоочередное дело, как исполнение гражданского и патриотического долга.

Ленинградцы тогда еще не подозревали, какую участь уготовил им кровавый маньяк Гитлер в случае захвата города. 8 июля на совещании в ставке он выкладывал давно выношенный план уничтожения двух ненавистных ему цитаделей социалистической революции. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер так застенографировал эти людоедские откровения в своем «Военном дневнике»: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет «народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».