Вечный путь (СИ)

«Он выглядит гораздо хуже, чем в прошлый раз. Похоже, его дни сочтены. Но это тот самый тип, который приставал ко мне на Пролетарской».

(Страдание! Страдание! Страдание очищает душу!)

«Тот самый Нищий, который виноват во всем».

(Небесный град скоро призовет тебя. Смотри, как бы не оступиться по дороге!)

«Готов спорить на что угодно: именно он сотворил такое с Пантелеевым. И теперь он собирается кое-что сделать со мной».

(Отступись или будешь раздавлен!)

Нищий торчал посреди веранды как пугало. Налитые кровью глаза сосредоточились на Алексее. Пожелтевшие, гноящиеся губы растянулись в усмешке.

— Глупец! На что ты вообще рассчитывал? Зачем явился сюда как мартышка с голой задницей? Я искал тебя четырнадцать лет, но, когда увидел сегодня днем, обнаружил, что ты не опасен. Еще одна мошка, у которой даже жала нет. Я мог бы отпустить тебя, мог позволить тебе прожить короткую бесполезную жизнь и лечь в землю на корм червям. Но ты почему-то решил, что вправе отправиться на поиски Скинии. Что сможешь прикоснуться к Ковчегу и принести людям Скрижали Завета, как новый Моисей. Гордыня и невежество обрекли тебя на погибель. И не только. Ты притащил с собой эту старую клячу, и теперь мой слуга позаботился о нем. Ты не только тщеславный глупец — ты еще и убийца!

Нищий снова ухмыльнулся. Несколько волдырей на губах лопнули. Кровь и слизь текли по подбородку и капали на его костлявую, безволосую грудь.

— Вы как болотный гнус: бесконтрольно плодитесь и лезете во все щели. — Нищий говорил неразборчиво, словно его легкие были до верху наполнены какой-то пузырящейся жижей, — Вас нужно давить, пока вы не отравили своими миазмами всю галактику. Возможность открыть Скинию умрет вместе с тобой. Мое время в этом мире подходит к концу, я ждал слишком долго. Бренная плоть слаба, но дух бессмертен. Я ухожу с чувством выполненного долга. На следующем обороте колеса я расколю Ковчег, сожгу Скрижали Завета, а пепел развею по ветру. Твой вид сольется с природой, и гармония будет восстановлена.

Алексей понимал значение каждого отдельного слова, но общий смысл ускользал от него, как будто Нищий разговаривал на иностранном языке. Разум в какой-то момент просто потух. Но вместо него проснулись первобытные инстинкты: прячься, сражайся, беги. Спрятаться не получится, бежать не позволяли остатки гордости. Но он при росте 182 весит почти девяносто, и у него есть убедительный аргумент в кармане.

Он выхватил перочинный нож. Лезвие зафиксировалось в открытом положении с громким щелчком. Порой, в уличных разборках достаточно просто показать нож, и все вопросы отпадают сами собой. Нищий удивленно склонил голову на бок.

— Ты серьезно?

Он поднял руку, соединил большой и указательный пальцы в кольцо, как если бы хотел показать Алексею, что все «О-кей».

Страшная боль пронзила кисть. Казалось, каждую мельчайшую косточку сдавили щипцами, а потом провернули на девяносто градусов. Алексей закричал и выронил нож, схватившись левой рукой за правую. Пальцы скрючились и мелко тряслись. Нищий поднял знак «ОК» повыше, и спазмы распространились от запястья к локтю.

Алексей рухнул на колени и снова закричал.

— Это только начало, паршивец. Думаешь мне приятно гнить заживо в этой изношенной оболочке?

От боли у Алексея зарябило в глазах. Он скорчился на полу в позе улитки, подтянув колени к подбородку и прижав к животу пылающую руку. Ему еще никогда не было так больно. Теперь мучительные спазмы охватывали не только предплечье, но и плечо, шею, стиснули грудину, скрутили винтом позвоночник.

— Хватит! Не надо! — Алексей услышал собственный жалобный крик сквозь оглушительные там-тамы пульса. Боль схлынула так же внезапно, как и появилась.

Сведенные судорогой мускулы расслабились. Одежда промокла, хоть отжимай. Все тело купалось в липком, горячем поту. Сил почти не осталось, но животные инстинкты продолжали работать:

Прячься, сражайся, беги.

Алексей вскочил на ноги, подхватил с пола нож, сунул его в карман и шарахнулся к двери. Он попытался ее открыть, но полотно деформировалось от ударов снаружи, и его заклинило в проеме. Алексей пнул в дверь ногой. Дерево заскрипело и подалось вперед на несколько сантиметров. Он пнул еще и еще — дверь почти открылась.

— Беги, беги, червяк, — просипел Нищий, — Мой слуга караулит снаружи. Он полакомится твоей нежной плотью.

Алексей обернулся, привалился к полуоткрытой двери спиной и медленно сполз на пол. Он больше не чувствовал ни рук, ни ног, как будто их отрезали.

«Сейчас я умру!» — осознание всплыло перед глазами, как газетная передовица, набранная крупным кеглем. Он понял, что до этой секунды все происходящее воспринималось его психикой как сюжет остросюжетного фильма — жесткого, кровавого, безжалостного к героям, но все равно следующего неписанным законам жанра. И обязательно с хорошим концом. Сейчас он понял, что все это происходит на самом деле.

«Я не хочу умирать. Я не готов!»

Нищий снова поднял руку, и он зажмурился…