Вечный путь (СИ)

Вырванная из сустава рука издала звук, похожий на тот, что издает жареный цыпленок, когда его разрывают на двое за обедом. Брызнула кровь. Благовещенский закричал и снова попытался встать, но делал это очень медленно, как больной, еще не успевший оправиться от наркоза. Огромная суставчатая лапа опустилась на него сверху и легко сшибла на землю. Странник услышал омерзительный щелчок хрустнувшей кости. Учитель упал на дорогу лицом вниз, и Зверь подмял его под себя.

Килар сбросил оцепенение, преодолел пару метров неуверенными, семенящими шагами и поднял с земли ружье. Он сломал двустволку пополам, выбросил стреляные гильзы и только тут сообразил, что ему нечем перезарядить оружие. Запас патронов остался в сумке, перекинутой через плечо учителя.

Бледное волосатое чудовище, которое уже давно не было Михаилом Пантелеевым, отделило левую ногу Благовещенского от тазобедренной кости, обнажив круглую головку сустава и, зажав добычу в зубах, бесшумно прыгнуло с дороги в лес. Захрустел валежник, раздался короткий рык и все смолкло.

Постепенно он понял...

...что ничего не происходит. Дождь хлестал в окна веранды. На полу образовалась большая лужа. Битое стекло сверкало в воде как фальшивые драгоценности.

Оно ушло! Ушло!

Все части тела одновременно размякли. Алексей согнулся над полом и его стошнило. Сил хватило лишь на то, чтобы отползти от теплой белесой лужицы к противоположной стене.

«Оно действительно ушло! Не могу поверить! Не могу! Не могу!»

Он встал на колени, придерживаясь рукой за стену. Лампочка в двадцать свечей отбрасывала звездообразный отсвет на низкий потолок. Свет на веранде был слабым и мутным. Воздух в глубине дома представлялся каким-то грязным, не прозрачным, матрично-зернистым как на старой газетной фотографии.

Это еще не кончилось. Возможно все только начинается.

Посреди веранды лежал на боку старый холодильник «Минск» с круглой дверцей. Пакет шоколадного молока, десяток яиц, два пучка петрушки и коробка с бульонными кубиками высыпались наружу. Струйки растаявшего льда из морозильной камеры растекались по вощеным доскам, смешиваясь с дождем.

«Ничего еще не кончилось», — Алексей услышал звук неторопливых шаркающих шагов. Темная фигура в длинном черном пальто и широкополой шляпе появилась в проеме двери, ведущей в гостиную.

— Ты все-таки явился сюда, Иберийский Странник, — пропел Нищий сиплым, простуженным голосом, — Что ж, ты опоздал на четырнадцать лет.

В течение двух-трех минут...

...Странник боролся с собой. Потом подполз на четвереньках к изуродованному телу Владимира Благовещенского. Учитель походил на разделанную баранью тушу. Его внутренности вывалились наружу и мокли под дождем.

Килар сдернул с плеча убитого сумку, склизкую от воды, глины и крови. Он надел ее на себя, расстегнул застежку трясущимися руками. Вытащил из вскрытой картонной коробки два красных цилиндра с латунными донцами, зарядил сначала правое, потом левое дуло. Взвел оба курка. Килар надеялся, что патроны не отсырели. На самом дне мешка он нащупал какой-то плоский, тяжелый предмет и вытащил наружу.

Он сразу узнал металлический крестообразный символ, прибитый над дверью Хижины Ветров. Кажется, Лютер назвал его Оберегом. Вблизи он напоминал приплюснутую свинцовую болванку с ровными профилированными краями. Но это не свинец, а какой-то более твердый материал — возможно бериллий, осмий или титан. Уменьшенная копия каменного Креста, что-то вроде сувенира для туристов. Прочность не спасла его от повреждений. Сверху и снизу Оберег сдавили, словно в гидравлических тисках. Металл прогнулся и сделался шероховатым от множества царапин. Каким образом этот непонятный предмет из иного мира попал в сумку учителя? Тут замешана очередная временная петля, расставляющая по местам людей и вещи.

Килар сунул Оберег в карман и встал на ноги, подавляя отвратительные спазмы в гортани, похожие на глубокую икоту. Голову Благовещенского свернуло на бок. Колык вырван с мясом. Правый глаз напоминает раздавленную сливу. Левый остекленел и наполнился дождевой водой. Килар стыдливо отвернулся. Вот так выглядит человек, которого он привел на смерть. Пусть Благовещенский вызвался добровольцем, сути дела это не меняло. Оцепенение в мышцах спадало медленно, как опускающийся вниз столбик термометра. Он вздрогнул и снова достал из кармана Оберег.

Металл нагрелся. Немного. Совсем чуть-чуть.

Странник мог бы пропустить эту перемену, если бы не задержался возле трупа. Он отступил назад еще на два шага, и предмет в его руке стал холодным. Вернулся на прежнее место — тепло появилось снова.

Килар проделал этот фокус еще три раза и убедился, что ошибки нет. Сдавленный металлический крест нагревался при приближении к телу учителя и остывал, отдаляясь от него. Килар протянул руку с Оберегом к самому лицу мертвеца. Металл стал невыносимо-горячим. Странник доверился интуиции, опустился на колени и возложил раскаленный крест на грудь Владимира Благовещенского.

И тогда...

...Алексей зажал ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.