Вечный путь (СИ)

…от яркого света, который охватил все тело Владимира Благовещенского. Учитель словно превратился в кокон из раскаленной добела стали. Странник отвернулся, протирая глаза. Он на секунду ослеп, словно ему направили в лицо мощный прожектор. Огромная волосатая туша на растопыренных в разные стороны паучьих ногах поднялась над обочиной дороги. Килар различил бледный уродливый контур, увидел перед собой зубастую пасть, поднял ружье и выстрелил в упор.

Он...

...услышал снаружи хлопок выстрела, потом жалобный звериный визг и еще один выстрел. Нищий тоже прислушался.

Дверь распахнулась. Косые струи дождя окатили затылок Алексея и смыли оцепенение. Он уперся ногами в плинтус и подался в сторону.

На пороге стоял Владимир Благовещенский в окровавленном плаще. Его оторванная левая кисть болталась на нескольких уцелевших хрящах. Сквозь клочья одежды проглядывали голые ребра. Нога тоже была вся в крови. Он бросил разряженную винтовку и сжимал в правой руке большой металлический крест. Учитель истории стал похож на экзорциста, вступившего в смертельную схватку с бесами.

Нищий вытаращил глаза и попятился.

— Нет! Только не Уравнитель!

— Прочь отсюда! — Благовещенский кивнул Алексею через порог. — Замолви за меня словечко, когда доберешься до своего небесного града.

Он проделал пальцами несколько быстрых манипуляций над металлическим крестом, и тяжелая болванка в его руке полыхнула белым пламенем.

— Нет! — Завопил Нищий, прикрываясь рукой.

— Да! — крикнул Алесей и кубарем выкатился наружу.

Он не стал оглядываться, хоть ему и хотелось это сделать. Хотелось последний раз заглянуть в глаза Владимира, спросить, почему он все это сделал, зачем пожертвовал жизнью. Зачем и ради чего. Он бы с удовольствием посмотрел, как умирает Нищий. Вместо этого, Алексей вскочил на ноги и бросился бежать.

За спиной возник быстро нарастающий гул, словно включили гигантский вентилятор. Ярчайшая вспышка озарила поля на километры вокруг. Раскаленный ветер сшиб Алексея с ног. Вокруг сыпались горящие обломки. Он поднялся, оглушенный взрывом, и побежал дальше, опережая собственные ноги. В конце садовой дорожки он перепрыгнул через обнаженное тело Михаила Пантелева. Старик лежал, раскинув руки, с двумя пулевыми отверстиями в груди. После смерти Зверь снова стал человеком.

Он оглянулся, только выбежав на дорогу за воротами товарищества. Дом позади него превратился в огромный факел. Веранда просто исчезла, растворившись в беснующихся языках пламени. Пылающий мусор разбросало на несколько десятков метров. От него уже загорелись навесы и дровяной сарай. Дождь пытался загасить огонь. Адское пекло сопротивлялось, превращая потоки воды в облака пара. Ему показалось, что из багрового зарева поднимается огромная черная фигура в плаще и шляпе и протягивает к нему руку, сотканную из дыма.

Алексей бросился прочь. И пока он бежал, разбрызгивая лужи, в сторону своего участка, проливной дождь перешел в град. Тяжелые льдинки размером с мелкую гальку ударяли его по голове, отскакивали от спины, выбивали брызги из промокшей насквозь кожаной куртки. Он забыл о своей машине на лесной дороге (Алексей вспомнит о ней спустя полтора часа, когда на место прибудет милиция и пожарные), забыл о Владимире Благовещенском, принесшим себя в жертву неясной, загадочной цели. Он бежал все быстрее, задыхаясь и скользя в грязи, стремясь убежать как можно дальше от пережитого безумия и от смерти, почти накрывшей его своим плащом.

Град продолжал выколачивать воду из одежды Алексея, а он мчался все быстрее, словно пытался опередить собственную тень…

…Килар выстрелил прямо в крокодилью морду, разорвав ее на части, превратив в бесформенное красное месиво. Голова хищника исчезла, выплеснув в пустоту фонтан серой слизи, крови и мозгов.

Дохлая туша ударилась о борт «девятки», и автомобиль закачался. Когти оставили на обшивке четыре параллельные борозды — как шрамы на спине Килара. Странник бросил винтовку на пассажирское сидение и успел заметить, как началось обратное превращение чудовища в человека. На пороге смерти все принимает свое истинное лицо. И Михаил Пантелеев тоже становился самим собой. Смерть не приемлет ложь, так же как тьма не приемлет свет, а любовь — измену.

«Теперь вы знаете правду, Алеша», — звучало в ушах Килара, — «Как жаль, что мы не можем это обсудить…»

Белое сияние плавно померкло. Странник обернулся, все еще не вполне доверяя собственным глазам. Готов ли он был к тому, что увидел? Когда такие вещи происходят, в них никогда не получается уверовать на сто процентов. Можно приводить тысячу аргументов и неоспоримых фактов, можно пощупать все собственными руками, но разум, вопреки очевидному, все равно отказывается воспринимать это как реальность.