Вечный всадник

— Я женат, Андрис, к чему эти разговоры?

— Женат? Решил дожить жизнь с Илгой. А любишь Вию. И она… Я каждый день это вижу, каждый день! Много лет! Налей-ка вина!

— Тебе нельзя напиваться, Андрис, ты ответственный человек. Неудобно будет перед людьми.

— Ты еще обо мне заботишься, о моем авторитете?! А это кто сделал? — бросился Андрис к полке с чертями и схватил крайнего из них. — Ты вылепил этого черта! С рожей подлеца! Нос у него чей? Мой! И глаза мои! И уши! И короткие руки мои!

— Твои, Андрис, но когда я его лепил? Даже забыл когда.

— Я тебе напомню. Видно, в те дни, когда я увел у тебя Вию.

— Ты? Увел? — помрачнел Антон. — Ты забыл, как все было. Нет, ты не мог забыть, но если запамятовал, то я напомню. Ты обманул Вию, сказал ей, что я никчемный человек, что мои черти никому не нужны и вообще я связан с нечистой силой. Вия тебе поверила. Как могла?

— Мне? Могла! — усмехнулся Андрис. — Ведь я связан с нечистой силой. Ты так считаешь. Этот черт — снова я! Воздел к небу руки, закрыл глаза! Не припомню, чем это я вдохновил тебя?

— Этого черта, Андрис, я вылепил после твоей свадьбы с Вией.

— Ах, так! Выходит, я клянусь ей в любви перед небом. Так понимать?

— Нет, Андрис. Здесь ты клянешься своей бабушке Бируте. Помнишь набожную старушку? Я ее отлично помню — сухонькая, слабенькая, но с характером. Она потребовала, чтобы ты венчался с Вией в храме, и только после этого обещала отписать тебе наследство. Ты согласился. Составили завещание. Но венчание в храме могло отрицательно повлиять на твою карьеру, и ты обманул старушку. Она не смогла пережить этого и заболела, так расстроилась, что была не в силах переделать завещание, слегла в постель и больше уже не вставала.

— Ты и это помнишь, Антон? Но ты и меня пойми: я должен был расти по службе, чтобы доказать Вии, что лучше тебя, что она не обманулась во мне. И я… Я вырос! Все в Луидзе знают Андриса! И многие боятся! И не только в Луидзе. А ты? Ты все время лепил вылитых на меня чертей!

— Ошибаешься, Андрис. Не только на тебя.

— А этот черт? Разве не я?

— Ты, Андрис.

— Но почему ты изобразил меня карликом? Слава богу, природа меня ростом не обделила!

— Ростом не обделила. А духом? Если бы ты был сильным, Андрис, то не пытался бы запретить мне работать, не писал бы в инстанции, что я занимаюсь ненужным и даже вредным делом.

— Да, я писал. Я хотел доказать Вии, что был прав, что ты ничтожество!

— Доказал?

— Нет, Антон. Твои черти разошлись по всему свету! Не понимаю, что в них находят люди? Не доказал я ничего, поэтому и пришел к тебе. Уезжай из наших краев. У Илги в Риге полно родственников. Там тебе будет лучше. Там много музеев, масса туристов, твои черти пойдут нарасхват. А этих чертей… Ну этих… Продай мне. Хорошо заплачу!

— Знаю, что не поскупишься. Но ты их уничтожишь, это тебе выгодно. И не оправдывайся. Не надо. Ты себе на уме, Андрис, своего не упустишь и к чужому тянешься.

— А ты, Антон, как аист. Стоишь на одной ноге и дремлешь!

— Ошибаешься, Андрис, аист не спит, он думает, охраняет своих птенцов.

— Ладно, бог с ним, с аистом. Что ты надумал, Антон? Молчишь? Я вижу, ты не продашь этих чертей. Но ты уедешь, ты уедешь отсюда!

— Куда, Андрис? Мы родились в Луидзе, и нам жить здесь до конца.

— Брось, Антон, нашел себе незаменимое место для жизни! Наш городишко. Луидза! Ты знаешь, откуда пошло это название? Псковский воевода привел сюда свое войско, посмотрел на наши озера, сравнил их с Чудским озером и назвал лужами, с годами название претерпело изменение, но факт остался фактом. В Луидзе мы живем, а точнее, в Луже!

— Я слышал другое, Андрис: наш городок назван в честь славной и прекрасной девушки Луизы, волшебные руки которой построили наш парк, очистили наши озера, наполнили их рыбой, и все, к чему прикасалась Луиза, становилось чудесным!

— Сказки это, Антон, байки для туристов. Я слышал, что говорил им директор музея. Этот чудак утверждал, что развалины замка сохранились потому, что камни скреплены раствором, на который в свое время ушло полтора миллиона яичных желтков. Чушь! Где могли взять столько яиц? В нашем районе?!

— Я не жил тогда, Андрис, но директор музея серьезный человек. Он говорит правду. И чем тебе плох наш город? Здесь вырос Строд. Ты сам говорил, что он герой.

— Говорил… Но Строд бежал из Луидзы. Бежал в Москву. Он был не дурак, этот Строд!

— Что ты говоришь, Андрис? Ты не в себе. Строд уехал из Луидзы, спасаясь от преследования полиции. Он создавал советскую власть в Якутии. Только потом переехал в Москву.

— И там погиб. Трагически, но погиб. Сам виноват. Жил бы себе спокойно. А то умер преждевременно. И что заработал? Памятник и славу. Тоже мне богатство! Зато все говорят: «Строд — герой!» Говорят. Ну и что? Я сам говорю. Мне это ничего не стоит. И будет надо, о тебе скажу. Самое лучшее! В этом можешь не сомневаться. Скажу. И ты учти, Антон, озера у нас глубокие, берега скользкие… Уезжай, уезжай по-хорошему! Понял? Я ухожу!

Андрис взял со стола неоткрытую бутылку вина и, не оглядываясь, вышел из дома, а Антон сидел в оцепенении, пока не пришла Илга.