Вечный всадник

А еще через день городок облетела другая весть — от Андриса ушла Вия. Собрала вещи и уехала к родственникам в деревню. Ее видели на автостанции — почерневшую, поседевшую, с красными от слез глазами. Глядя на нее, даже трудно было представить, что еще совсем недавно она была красивой женщиной. Вечером приехал Янис. Илга припала к его плечу, заплакала и долго не могла прийти в себя. В тот же день поздно вечером кто-то постучал в дверь.

— Это Андрис, — сказала Илга. — Не пускай его! Он наверняка пьян!

Брат подумал, покачал головой, но все-таки впустил Андриса. Таким пьяным и взбудораженным Илга не видела его никогда.

— Чего тебе? — сказала она. — Антона нет!

— Я знаю, — заплетающимся языком пробормотал Андрис. — И Вии нет! — Тут он уставился на полку с чертями, и его ноздри стали раздуваться, а из горла вырвался протяжный звук: — И-и-и-и-их! — прохрипел Андрис и неожиданно заговорил членораздельно: — Продай мне этих чертей, Илга, хорошо заплачу! Зачем они тебе? А деньги пригодятся. У тебя дети. Продай!

Илга посмотрела на брата, тот отрицательно покачал головой.

— Не хотите продать? Лучшему другу Антона? — ухмыльнулся Андрис. — Жаль! А то осталось бы у меня о нем хорошая память!

— Память? — вздрогнула Илга. — Может быть, Антон еще жив?

— Может быть, конечно, — засуетился Андрис. — Я так сказал потому, что его нет… и Вии нет… Вы не хотите уважить меня, я пойду!

Андрис вышел на улицу, не закрыв дверь, и Илга почувствовала, как в комнату пополз холод. «Наверно, с озер», — подумала Илга и попросила брата прикрыть дверь.

У магазинов, на лавочках у домов, у развешанного во дворах белья люди обсуждали исчезновение Антона. Многие считали, что он утонул, шел из шашлычной по мостику, был под градусом и свалился в озеро. Это мог видеть Ивар, он пьяный лежал на берегу, но он, наверно, спал. А вчера он подзадоривал Андриса, говоря ему, что Антон сбежал из Луидзы, как и Вия, что они теперь вместе. В ответ на эти слова Андрис схватил Ивара за ворот, стал душить, крича: «Нет Антона! Нет!» — а потом вдруг отпустил Ивара и растерянно вымолвил: «И Вии тоже нет». «Вия есть!» — многозначительно произнес Ивар, и Андрис покачнулся от этих слов, как от сильного ветра.

Старый Михлис, которому пошел девятый десяток, самый старый в Луидзе житель, выслушав сограждан, причмокнул языком и с загадочным видом сказал, что Антона погубил черт.

— Не смейтесь! — обиделся Михлис, он плохо видел и неважно слышал, но догадался, что люди недоверчиво отнеслись к его словам. — Черт всегда жил в Луидзе. Всегда, еще до того времени, когда я появился на свет. А это было очень давно. Я даже не помню когда. Этот черт гонялся за нашим Стродом, но Строд сначала перехитрил черта, уехал в Якутию, там совершил много славных дел, но потерял осторожность, и тогда черт настиг его. Да… Давно это было! А теперь черт погубил Антона, именно Антона! Подумайте почему?

Тут старик замолчал, и люди задумались, но не смогли ответить на вопрос Михлиса.

— Антон первый обнаружил этого черта и стал его лепить, чтобы таким образом показать людям! Мы зря считаем, что черти обитают в развалинах, на озерах, на кладбище. Черт среди нас — и первым его заметил Антон! — страстно выговорил Михлис.

— Но я часто беседовал с Антоном, и в последний раз он ничего не говорил мне ни о каком черте, — сказал директор музея, — правда, обещал передать свою коллекцию.

— Вот-вот, — прошамкал Михлис, — обещал передать коллекцию музею, чтобы люди скорее распознали черта!

— Но в коллекции много чертей! — возразил директор.

— Много, — сощурил глаза Михлис. — Да, чертово племя многолико, в нем очень нелегко разобраться. Но я не сомневаюсь, что черт погубил Антона. Черт, которого он обнаружил!

Старик покачал головой, чувствуя, что люди не верят ему, и, кряхтя, заковылял к дому.

В эти дни солнце не вставало над Луидзой, словно обходило городок стороной. Илга, посоветовавшись с братом, решила продать дом и перебраться в Резекне к матери. Коллекцию чертей она передала музею, оставив себе только последнего черта Антона, самого страшного.

— А морского черта он успел вылепить? — поинтересовался Янис.

— Не успел, — вздохнула Илга, — уже делал, но в последний момент передумал и вылепил чудовище — страшное и глупое!

— Чудовище не может быть умным, — сказал Янис, — иначе оно не было бы чудовищем.

Илга, дети и Янис уже были готовы к отъезду, когда прибежала соседка и сообщила, что ночью кто-то выкрал из музея чертей Антона.

Люди собрались у музея, обсуждая случившееся. Приковылявший сюда Михлис размахивал руками, кривил рот, обнажая поредевшие зубы:

— Что я говорил? Антона уничтожил черт! И этот черт выкрал фигурки, чтобы мы по ним не узнали его! Что я говорил?

Люди слушали Михлиса и почесывали затылки, они не верили в чертовщину, но уж очень логично говорил старик.

Прибывший из Резекне следователь отнесся к этой версии с улыбкой, сказал, что кража вполне объяснима, так как после гибели мастера цена его изделий резко увеличилась.