Веди свой плуг по костям мертвецов

В долине за Плоскогорьем уже лежала густая Тьма, и отсюда, сверху, я видела огни крупных городов – Левина и Франкенштайна далеко на горизонте, а на севере – Клодзко. Воздух был чист, мерцали огни. Здесь, выше, ночь еще не сгустилась, небо на западе пока было окрашено в оранжево-коричневый цвет и продолжало темнеть. Я не боялась этой темноты. Шла вперед, к Столовым горам, спотыкаясь о подмерзшие уже комья земли, о пучки сухой травы. Мне было жарко в моих свитерах, шапке и шарфе, но я знала, что, когда перейду границу, они мне больше не понадобятся. В Чехии всегда теплее, это южные склоны.

И вот с той, чешской, стороны, засияла над горизонтом Дева.

С каждой минутой она разгоралась все ярче, словно на темном лице неба проступала улыбка, поэтому я знала, что выбрала верное направление и иду туда, куда надо. Дева светила и тогда, когда я благополучно миновала лес, и когда незаметно пересекла границу. Она вела меня. Я шла по чешским полям, все время ей навстречу. А Дева опускалась все ниже, и мне казалось, что она приглашает меня последовать за ней за горизонт.

Она довела меня до шоссе, откуда уже было видно Наход. Я шла по обочине, на сердце было легко, радостно – что бы теперь ни случилось, это будет Правильно и Хорошо. Я ничего не боялась, хотя улицы этого чешского города уже опустели. Но разве можно чего-то бояться в Чехии?

Поэтому, когда я остановилась перед витриной книжного магазина и не знала, чтo будет дальше, Дева не покинула меня, а лишь спряталась за крышами домов. Оказалось, что, несмотря на поздний час, в магазине кто-то есть. Я постучала, и мне открыл Гонза, ничуть не удивленный. Я сказала, что мне нужно переночевать.

– Ano[23], – ответил он, пропуская меня внутрь и ни о чем не спрашивая.

Через несколько дней приехал Борос, привез одежду и парики, которые старательно подобрала Благая Весть. Теперь мы походили на пожилую пару, отправляющуюся на похороны, да так оно в определенном смысле и было – мы ехали на мои похороны. Борос даже купил красивый венок. На сей раз у него имелась машина, правда одолженная у каких-то студентов, он вел уверенно и быстро. Мы часто останавливались на парковках – чувствовала я себя действительно плохо. Путешествие было долгим и изнурительным. Когда мы прибыли на место, ноги совсем отказались слушаться, и Боросу пришлось внести меня в дом на руках.

Теперь я живу на Энтомологической станции на опушке Беловежской Пущи, и с тех пор, как мне стало немного лучше, стараюсь ежедневно совершать свой небольшой обход. Но хожу я уже с трудом. Кроме того, здесь почти не за чем следить, лес непроглядный. Иногда, когда температура воздуха повышается и колеблется около нуля, на снегу появляются сонные Мухи, Ногохвостки и Орехотворки, я уже выучила их имена. Попадаются и Пауки. Я узнала, что большинство Насекомых все-таки впадают в зимнюю спячку. Муравьи в глубине муравейника прижимаются друг к другу и огромным клубком спят до весны. Мне бы хотелось, чтобы люди так же доверяли друг другу. Наверное, из-за непривычного воздуха и недавних переживаний мои Недуги обострились, поэтому чаще всего я просто сижу и смотрю в окно.

Борос, когда приезжает, всегда привозит в термосе какой-нибудь интересный суп. У меня нет сил готовить. Еще он приносит газеты, предлагает почитать, но они вызывают у меня отвращение. Газеты стараются держать нас в состоянии вечной тревоги, чтобы наши эмоции не обратились туда, где они действительно нужны. Зачем мне слушать их и думать так, как они велят? Я брожу возле домика, протаптываю тропинки то в одну, то в другую сторону. Порой не узнаю собственных следов на снегу и тогда спрашиваю: «Кто здесь ходил? Чьи это следы?» Думаю, это хороший Знак, когда вот так не узнаешь сам себя. Однако я стараюсь завершить свои Изыскания. Мой собственный Гороскоп стал тысячным по счету, и я часто сижу над ним, пытаясь разобраться. Кто я? В одном можно быть уверенным – я знаю дату собственной смерти.

Я думаю о Матохе, который в этом году будет зимовать на Плоскогорье один. И о цементной дорожке – выдержит ли она морозы. Как все переживут очередную зиму. Летучие мыши в погребе Профессора и его жены. Косули и Лисы. Благая Весть учится во Вроцлаве и живет в моей квартире. Дэн вместе с ней, вдвоем живется легче. Мне жаль, что я не убедила его в полезности Астрологии. Я часто пишу Дэну письма рукой Бороса. Вчера отправила ему одну историю. Он поймет, чтo я имела в виду:

Один средневековый монах-Астролог (а происходило это во времена, когда святой Августин еще не запретил читать будущее по звездам) узнал из гороскопа о собственной смерти. Она должна была наступить от удара камнем, который упадет ему на голову. С тех пор под монашеским капюшоном он всегда носил железный шлем. И вот однажды, в Страстную пятницу, снял этот шлем вместе с капюшоном – скорее чтобы не бросаться в глаза собравшимся в церкви людям, нежели из любви к Богу. И тогда крошечный камешек упал монаху на голову, лишь слегка его оцарапав. Однако тот был убежден, что пророчество сбылось, завершил все свои дела и через месяц умер.