Ведьма

Спустя час и триста семьдесят два ругательства я бросила окровавленную иглу в таз, забинтовала бедро и тяжело дыша, оперлась на спинку стула. За окном уже рассвело — серый рассвет растекся по двору истаивающим молочным туманом. В сарае голодно мычала корова, надрывался петух.

— Чтоб вас всех перевалило да шваркнуло, — обессилено пробормотала я, с тоской представив, что придется натягивать штаны. Нет уж, на это я не способна.

Кое-как доковыляв до сундука с вещами, я порылась внутри и выволокла наружу хлопковое платье до колен, достаточно широкое, чтобы не давить на повязку и одновременно не путаться под ногами.

Куры встретили меня настороженным молчанием — даже петух замолчал на полукрике. Недовольно поджав губы, я собрала яйца, поменяла воду и сыпанула корма. Коровам достался стог сена — на большее сил уже не хватило. Все!

Добравшись до дома, я рухнула на стылую кровать и заснула мертвецким сном.

ГЛАВА 7

Разбудил меня стук в дверь. Со стоном перевернувшись на живот, я накрыла голову подушкой и снова провалилась в сон. Не знаю, сколько времени я спала, но в следующий раз очнулась уже, когда солнце заволокли серые низкие тучи, сыпавшие мокрым дождем со снегом. Тело ломило, нос заложило, а в горле першило — купание в реке не прошло для меня даром. Мрачно уставившись в потолок, я пыталась понять, что же меня разбудило. В доме стояла тишина — только на улице квохтали куры, да мычала корова. Неуверенно пошевелившись, я охнула от прострелившей бедро боли и тут же поняла, почему проснулась — видимо, неловко повернулась во сне и легла на покалеченную ногу.

Хотела было снова залечь, но сон успел окончательно покинуть меня — я поняла, что хочу есть, пить, в туалет и, наконец, согреться — печь уже вторые сутки не топлена, изо рта разве что пар не идет.

С трудом доковыляв до кухни, я разожгла печь и, дождавшись, пока огонь разгорится, хлопнула сверху сковородку с остатками тушенки из зайчатины. При такой ране кашами не обойдешься, организму оборотня для восстановления требуется больше энергии, чем человеческому. Хорошо бы, конечно, свежего мяса — чистого, дикого и сырого. Но до такой степени я надеюсь никогда не опуститься.

Кот выпросил себе половину — и с урчанием ее сожрал в два укуса.

— Подавишься, — прохрипела я воспаленным горлом, поняла, что дело швах и пошла заваривать травки. До самого вечера на улицу не выходила — передвигаться по маленькой кухне было еще терпимо, но любые неровности рельефа тут же отзывались в ноге. Поэтому обмотавшись припарками и напившись всего, что возможно, я валялась в кровати, попеременно то обливаясь потом, то дрожа от холода. То ли в зубах гадины был какой-то яд, то ли это я просто заболела, но к вечеру стало немного полегче — в сгущающихся ранних сумерках я проковыляла к воротам, обозрела пустую дорогу, покосилась на кота, который был решительно против этой вылазки и распахнула калитку.

Зря, как оказалось — стоило мне прохромать несколько метров, как из дома Гришкиной бабки показался участковый. Совершенно не горя желанием с ним встречаться, я круто развернулась, но не успела.

— Алиса Архиповна!

Тьфу, пропасть. Я с неохотой развернулась обратно, натянув на лицо гримасу невозмутимости.

Участковый был при форме, что означало, что его рабочий день еще не закончился.

— Как поживаете? — не дойдя до меня около метра, он остановился, явно не зная, какой прием его ожидает. Я вспомнила наш последний разговор, историю с гробом и нахмурилась еще больше.

— Пришли меня арестовывать?

— А нужно?

Если за убийство вурдалаков предусмотрена статья…

На этой мысли я зашлась злобным кашлем и не успела отпрянуть, как его теплая ладонь уже лежала на моем лбу.

— У вас температура, — обеспокоенно пробормотал он.

— Да что вы говорите? — буркнула я, выворачиваясь. — Алексей Михайлович, что вам нужно? Есть дело — говорите, а нет, так не мешайте…

— Мое дело подождет, — отрезал он, перехватывая меня за пояс и аккуратно, но твердо направляя обратно в дом. Кот радостно бежал следом. — Вам нужно лежать. Скотину я накормлю…

— Я уже все сделала, — ошеломленная таким напором, я только и могла, что послушно ковылять следом, пытаясь скрыть хромоту. Удавалось это с трудом и когда мы дошли до дома, лоб у меня покрылся испариной.

— У вас что-нибудь есть от простуды? — деловито уложив меня на кровать, он отправился на кухню. Я с недоумением и недовольством села.

— У меня все есть.

— Парацетамол?

— Пиретрум?

— Аспирин?

— Мята?

Он вздохнул и высунул голову из кухни.

— Это все ваше лечение? Травы?

— Они помогают лучше, если знать, что делать, — пожала я плечами. — Послушайте, может, хватит? Идите с Богом, я без вас справлюсь…

— Очевидно, что нет, — он встал в проеме, облокотившись на косяк, и хмуро окинул взглядом разворошенную мной кровать. — Вы живете одна и вы больны.

— Я не умираю, а всего лишь простыла, — огрызнулась я, натягивая одеяло повыше. Дело было не в том, что мне стало холодно, а в том, что шов разошелся и на платье выступило кровавое пятно. — А вы ведете себя в высшей степени странно!