Ведьма и компания (СИ)

— Ты был прав, вожак, в человеке и правда столько крови быть не могло. На месте преступления также присутствует большое количество морской воды — будто пару бочек вылили! Причем не просто соленой, а именно морской. А имеющиеся отпечатки зубов… тут в лаборатории народ думает, что какая-то ошибка, но больше всего похоже на следы зубов… гхм… динозавра. — уже почти шепотом закончил он. — Тебе это ни о чем не говорит, майор?

— Говорит… — медленно ответил тот. — Еще как говорит. Спасибо, одиночка. С меня причитается за скорость. — и не слушая ответа, опустил трубку на рычаг. Губа его судорожно дергалась — был бы в кабинете кто еще, ему, пожалуй, показалось, что зубы майора странно увеличились, становясь похожими на клыки хищники, да и лицо как-то жутко изменилось. Но никого чужого не было, а через минуту он шумно выдохнул и снова взялся за трубку.

— Мыкола Змиевич? — когда после долгих гудков ему, наконец, ответили, в голосе его странно мешались уважительные и в то же время жестко-агрессивные интонации. — Вовкулака беспокоит… Да какой-какой, тот, что в ментовке… Ага-ага, я самый… Тут такое дело, что не худо бы вам ко мне подъехать. Боюсь, неприятности у нас: кто-то из ваших… туристов… — процедил, будто сплюнул он. — Женщину загрыз. Да не жестко, я еще мягко, «загрыз» — это такое дипломатичное определение «сожрал почти под чистую»! И вода морская вокруг. Откуда ж я знаю, может у него в организме дефицит девушек образовался? Во-во, точно не по телефону. Жду.

Некоторое время посидел, прислушиваясь к коротким гудкам в трубке и наконец пожал плечами:

— Одного не пойму, как же это я его совсем не почуял? Или водные драконы научились за собой следы вчистую замывать?

Глава 2

— Коваленко! Ты что себе позволяешь?! Ты же… голая!

— Гы-гы-гы! Коваленко — голая! — здоровенный, но при этом какой-то рыхлый и обрюзгший старшеклассник в расхрыстанной школьной форме дернул по коридору.

— Радченко! — крикнула ему вслед завуч и сожженные «химией» кудряшки на ее голове возмущенно затряслись. Но тот уже проломился сквозь толпу пятиклассников и с гоготом понесся дальше.

— Видишь, что ты натворила? — кудряшки снова запрыгали, учительница всем корпусом повернулась к возвышающейся над ней чуть не на голову старшеклассницей.

Та оторвала задумчиво-сумрачный взгляд от удирающего одноклассника и поглядела на покрасневшую от гнева учительницу:

— Мне нужно в медкабинет.

— Зачем это? — подозрительно прищурилась завуч.

— Проблемы с памятью. Совсем не помню, когда я на весь коридор кричала, что голая?

Лицо учительницы налилось багровым, так что резко проступили комочки зернистой пудры в морщинах вокруг глаз:

— Огрызаешься? Говорила я, не надо тебя в комсомол принимать! — она резко ткнула пальцем в приколотый на лямку черного школьного фартука комсомольский значок. — Позоришь значок! Посмотри, на какой разврат ты его нацепила?

Нагрудник, лямки и всю кромку туго утянутого в талию и завязанного пышным бантом фартука покрывала роскошная, тоже черная, но с легким вкраплением красного вышивка. Отчего фартук даже напоминал платья из до дыр затрепанного американского каталога, тайком ходившего по рукам в классе.

— Извините. Я, наверное, плохо учила Устав комсомольской организации. Никак не вспомню, каким пунктом там идет запрет комсомолкам вышивать? — с деланным смирением вздохнула девушка.

— Если твои вышивки на областную выставку отправили, так ты можешь учителям хамить? — взвилась завуч. — Вместо того, чтоб думать об учебе…

— Можно учиться лучше, чем на «отлично»? — изумленно распахнула глаза старшеклассница.

Завуч на миг споткнулась в своей обличительной речи. Это было совершенно невозможно и неправильно, но юная негодяйка с ее вызывающим поведением каким-то манером умудрялась учиться на пятерки, лишая гневные отповеди завуча самого главного аргумента.

— На тебе сережки! — завуч обличающее ткнула пальцем в прикрытые волосами крохотные золотые «гвоздики» в ушах. — Еще и явилась в школу в каком-то… мини!

— Какое же это мини, Любовь Владимировна? — обиделась старшеклассница. — Мини, это когда вот так… — она подхватила край едва прикрывающей колени форменной коричневой юбки и одним движением завернула его чуть ли не до самых бедер.

— Кова-а-аленко! — вопль завуч сорвался на ультразвук. — Если ты еще рассчитываешь на золотую медаль, забудь! Я костьми лягу, чтоб ты ее не получила! А если нашу школу снова посетит сам Леонид Ильич Брежнев? — завуч пафосным жестом указала на стенд, где на центральной фотографии учителя школы торжественно выстроились рядом с крупным бровастым человеком в увешенном наградами пиджаке, и как всегда испытала укол удовольствия, увидев собственное лицо у правого плеча генерального секретаря. — Ему смотреть на твои голые коленки?

— Зачем ему мои коленки? — удивленно вздернула брови девушка. — Он же старый.

Широко распахнутым ртом завуч схватила воздух — слова застряли в горле и не хотели выскальзывать наружу через спертое негодованием горло.