Ведьма по назначению

— Позволь, ведунья, посадить дерево у тебя в саду и повязать памятку-оберег, — смущенно попросил мужчина.

Тэя только кивнула и отошла в сторону. Бойко посадил деревце напротив могучего дуба Бьянны, по другую сторону ее от могилы, и повязал яркую ленточку, которую, видимо, его жена сняла со своей косы.

Воющий камень

Ветер жизни иногда свиреп.

В целом жизнь, однако, хороша.

И не страшно, когда черный хлеб,

Страшно, когда черная душа…

Мелкий противный дождь с ночи сыпал и сыпал частой, больше похожей на туман изморосью. Тэя возилась под навесом у глинобитной печи. Грай сидел на жерди, укрепленной в кольцах цепи, свисающей с крыши навеса. На ней летом ведунья сушила пучки лекарственных трав.

— Тэйка, слышь? Скачет кто-то, — лениво помурлыкал Рыж, поднимая голову с лап. Он уютно устроился на печке и грелся от ее тепла.

— Давно слышу, — проговорила Тэя, вытирая руки о фартук. Потом сняла его и бросила на лавку. — Конь не воинский. Устал. Парень, видать, из дальней деревни.

— Гр-ра! — крикнул ворон и тяжело снялся с жерди. Взлетел над крышей дома и полетел навстречу всаднику.

Тэя неспешно вошла в дом, накинула на голову платок, надела безрукавку. Тут и всадник из-за раскидистых и по-осеннему нарядных лип показался. К забору подъехал, но не спешился. Несколько минут в нерешительности топтался верхом, словно решал: не вернуться ли обратно? Но потом соскочил с седла, набросил удила на частокол и толкнул калитку.

Тэя наблюдала за ним через оконное стекло. Древний заговор, что сторожил вход, не то что в дом, но и во двор-то не каждого пустит. Да и сама ведунья не со всяким разговоры разговаривать станет. Тут уж, как говорится, с чем притопал, таков и привет слопал.

Хлипкая на вид калитка меж резных столбов — древних чуров-оберегов — преграда, которую не любой преодолеет. Встанет меж образами древних богов человек, который со злобными помыслами к ведьме заявился, и ни туда и ни сюда — как к земле прирастет. И стоять так может не один час. Пока ведьма не увидит, что прочувствовал он всю пагубу своих недобрых намерений и раскаялся. Бывало, иной и до ночи, и всю ночь стоял. А чтобы не выл, не молил зря о прощении, понапрасну словами-то не сорил, на него ведьма немоту насылала. Так и получал человек науку бесплатную, еще и ворота не миновав.

Другой-то, который по стоящей потребности к ведьме пришел, соколом во двор пролетит. А она уж и без лишних разговоров знает, с чем пожаловал. Беседы долгие не разводит: с порога все, что нужно, выложит. На путь верный наставит, судьбу предскажет, а то и выправит оную словом особым. Случалось и такое: задержит посетителя и не один день над ним выть да скакать станет. Женская ведьмовская ворожба она шумная да ярая. Не всяк, кто к ней прикоснется, скоро забудет.

Нынешний-то посетитель-то во двор без заминки прошел, но снова остановился в нерешительности. Тэя тяжело вздохнула, и сама на крыльцо вышла. Строго, без слов на парня посмотрела. А он заробел.

Высокий, косая сажень в плечах, сила в руках не меряная. Медовые курчавые волосы на высокий чистый лоб свешиваются. Брови темные, а глаза — синь небесная. От одного его взгляда девки, небось, дышать перестают. Вот и пользовался до поры Ивко красотой да удалью молодецкой. Пока не встретил на ярмарке красу ненаглядную, единственную. Девушка из другой деревни была, но это не остановило Ивко. Ходил к ней за несколько верст. Битвы с тамошними парнями выдерживал. Да только не смотрела на него Цвета: горда и строга была, как ни одна другая. Еще сильней запала в душу парню. Начал соколом кружить вокруг да около. И совсем уж сватов заслать решился, да пропала неведомо где девица. Вторую неделю всей деревней сыскать не могут. Изошлась тоской душа парня, и решился он к ведьме на поклон идти. Но стоит теперь и рта открыть не может, потому как чувствует — есть и за ним вина немалая.

— Входи уж, чего топчешься? — пригласила Тэя.

Парень повинно склонил голову, сминая в руках шапку. Переступил с ноги на ногу, но не двинулся с места, словно прирос.

— С девками-то ты храбр. А как ответ держать, так и хвост поджал? — сурово сдвинула брови ведунья.

— Не со зла я, — прошептал парень.

— Понятно, что не со зла, — усмехнулась недобро Тэя. — Все не со зла, да только горючими слезами шутки ваши выходят. Зачем другим обещался? Зачем заветными словами, как шелухой ореховой, сорил? Девичьими сердцами, как скоморох кольцами, жонглировал? Думал век молодцем гарцевать, без узды да хомута вольным жеребчиком? Да нашлась и на тебя управа. Вот теперь и изведай, что другие по твоей вине чувствуют.

— Не за себя прошу, — повалился парень на колени. — Цвету найди, всеми богами заклинаю. Если не хочет за меня идти, прячется где — так тому и быть. Словом больше не задену, взгляда в ее сторону не брошу. Лишь бы жива была.

Промолчала Тэя. В дом вернулась. Взяла с полки особую чашу. Воды ключевой полуночной налила да шепоток по краю бросила. Затуманилась вода, пошла рябью. Долго смотрела в черную глубину ведунья. Потом воду через порог в сад вылила.