Ведьма в шоколаде

— Вот, пожалуйста. Владелец — Филипп Гринвильд, но он купил дом совсем недавно, так что, может, и не знает о вашей проблеме. Девушка, с вами все в порядке?

У меня чуть не вырвалось «папа!», но чудом сдержалась. Секретарь же размашистым почерком написала на клочке бумаги знакомый домашний адрес. Я даже забыла попрощаться. Вышла, толком ничего не соображая, и села на лавочку у мэрии. Размышлять.

Марк говорил, лавки скупил один и тот же человек. Или это я додумала сама?

Папа периодически вкладывал деньги в покупку домов, части фабрик или чего-то такого. Об этом знали все, а уж нас вообще не интересовала его деятельность. Но зачем ему закрытые наглухо дома? Уверена, у отца хватило бы и денег, и ума нанять толковых управляющих и открыть с десяток магазинов в Градде.

Но надо мыслить логично. Он не скрывал своего имени, зарегистрировал собственность — значит, ни в чем незаконном не замешан. Марк может ошибаться, а Уиллторн… Уиллторн, положим, хотел купить лавку просто потому, что хотел. А наша странное свидание — не что иное, как неудача на личном фронте. Понравилась девушка, захотел очаровать и покорить магией иллюзии, а она не ответила на поцелуй. Ну ее, уйду красиво.

Но убеждать себя можно было в чем угодно, легче от этого не становилось. Я чувствовала, что потерялась среди всех вопросов и загадок. Выхода не было видно, а запутывалось все сильнее и сильнее.

И что делать дальше? Посоветоваться с Крином, Марком, Дрэвом? Подозревать в чем-то родного отца?

Да и родного ли — большой вопрос. В последнее время фактор кровного родства казался мне слишком уж незначительным.

Чтобы успеть к открытию, я почти бежала. Впереди меня ждало море работы. Надо было как следует подготовиться к празднику, выполнить все указания леди Марибет. Отдать злосчастную бочку с шоколадом, продать кучу печенья и кексов.

А еще не думать о поцелуе, отце, лавках и странных событиях, свалившихся на мою голову. Хотелось лишь покоя. И, как всегда в такие моменты, тянуло на мелкие пакости. Поэтому по дороге домой захватила мел и написала под вывеской, что приделал Фолкрит, очень емкий, хорошо известный всем студентам слоган: «Шоколад вдвойне вкусней, если ночью и нельзя».

Пока не было народу, распихала по небольшим бумажным пакетам конфеты и печенья, на каждом из пакетов нарисовала ночь, луну и табличку в чистом поле: «Для ночного жора».

Как раз выставляла на витрину, когда вошел первый покупатель. Вот ему и впарю!

— Добрый день! Сегодня у нас есть потрясающая новинка…

Я осеклась, подняв голову и увидев отца. Он стоял у входа, рассматривал лавку, а в руках сжимал газету. И чувствовалось мне, неспроста он вдруг заявился, да еще и с газеткой. Неужто Рикки Карамель все-таки сработала в мою пользу?

— Здравствуй, папа. Чего изволишь? У нас есть много вкусностей.

— Дейзи, хватит. Я пришел с тобой серьезно поговорить.

О-бал-деть! И со мной еще будут разговаривать эдаким отеческим строгим тоном? Вот даже смешно на мгновение стало, а потом как-то грустно. Но вслух я только сказала:

— Слушаю тебя очень внимательно.

— Ты дала интервью.

Что? Рикки Карамель подала это как интервью? Нет, погорячилась я, благодаря пронырливую журналистку.

— Ну, людям интересны сплетни о новой лавке, я решила, что лишняя реклама не повредит.

— Дейзи!

— Судом Градда было постановлено, что я должна честно отработать свой долг обществу. И я это делаю — честно привлекаю сюда клиентов, пусть и за счет собственной жизни.

— Ты забываешь, что это касается и нашей жизни.

— Да, есть такое дело. Когда вы постоянно не мелькаете перед глазами, я как-то забываю, что существуете.

— У Сары скоро свадьба!

— А у меня учеба! — Я не выдержала и сорвалась на крик. — Как я пойду в академию, когда полный рабочий день должна проводить здесь? А что будет, если меня выгонят?!

— И это повод позорить нас всех желтыми статейками?

— Я живу на втором этаже магазина, где работаю! Показать тебе спальное место? Там только матрас. А вокруг хлам! Пыль! И я там сплю, потому что больше мне спать просто-напросто негде. Сара приходит сюда и издевается, словно ей было мало забрать у меня единственное, что осталось от бабушки! А ты упрекаешь меня в том, что я позорю семью?

Дверь лавки приоткрылась, показалась голова какой-то веснушчатой девушки. Услышав мой крик, она пропищала испуганное «ой!» и поспешила скрыться.

— Тебя никто не гнал, ты ушла сама.

— Долго убеждал себя в этом? Я бы не ушла, если бы вы не решили меня изводить.

— Мы дали тебе все: накормили, одели, выучили! Я не думал, Дейзи, что ты поступишь так с нашей семьей.

— Ладно. — Я глубоко вдохнула. — Кто моя мать?

В ответ — молчание.

— Почему ты привел меня к законным жене и дочери? Зачем, если ребенок был тебе не нужен?

— Она просила.

— Кто — она?

— Это тебя не касается.