Ведьмин жребий (СИ)

— Пустышка. Рука куклы. Послушай, ты не должна говорить об этом никому. О том, что мы со Сканлой поменялись. Кайн думает, что она — это я, да и в Гильдии меня принимают за беглянку. Когда придет время, мы сорвем покровы. Но не сейчас.

Шайна долго молчала.

— Тогда оденься, — наконец произнесла она. — Вдруг экзалторы захотят проверить, как идут дела.

Шайна не стала бы колебаться, вторгаясь в мысли Сканлы-Кай, но ей не хотелось сканировать прежнюю наставницу. Лайя-Элейна научила ее тому, чему не научила мать, больная тетка и ровесники Айри, — состраданию. Низкорослая ведьма с деформированной правой рукой неторопливо скрылась под чужой личиной, натянув сапоги и плащ. Затем она снова обратилась к Шайне.

— Тебе ведь поручили это сделать, так? Шагни внутрь меня.

— Я не посмею, — хрипло промолвила Шайна.

— Загляни, — голос Лайи-Элейны звучал повелительно. — Я настаиваю.

Повинуясь приказу, Шайна простерла невидимые пальцы к ее голове, теплым дуновением воздуха погладила виски и вошла в разум Лайи через темечко — ту часть головы, что остается мягкой на протяжении двух месяцев после рождения. Проникновение было едва ощутимым. Лайя-Элейна ласково направила ее мысль в нужное русло, подвела к двери, которую следовало открыть. Она оказалась в зале Совета, и ульцескоры разглядывали ее с тем привычным неодобрением, которым зачастую потчевали ведьм. Лайя-Элейна украдкой обменялась улыбками с темноглазым мастером — Синнет непременно поддержал бы ее, если бы не являлся единственным из Совета, кому эта мысль вообще пришла в голову. 'Мы не станем избавляться от экзалторов только потому, что этого хочет одна из Вираго, — голос Анцеля был холоден и безжалостен, а его решение — окончательным. — У кого есть возражения?' Остальные молчали. 'Что ж, — произнесла Лайя-Элейна, — мы не раз превращали нелюдей в людей. Вы отказываетесь от нашей помощи, предпочитаете уничтожать тех, кто сделал один неверный шаг. А ведь Богиня покровительствует всем ведьмам, и темное искусство…' Ей не дали договорить. Анцель поднял руку ладонью вверх, принудив ее к молчанию.

Она показала Шайне все, что хотела, и оборвала нить, связавшую разумы. Ничего не объяснив, Лайя-Элейна покинула комнату допросов. Шайна полулежала в кресле, чувствуя себя бесконечно усталой. Спустя несколько минут девочка заставила себя встать, сняла экзалторский плащ и, чуть помедлив, с неохотой положила на него хрустальную маску. Вошел экзалтор, вопросительно глянул на Шайну.

— Госпожа?

— Они не предавали Гильдию, — сказала ему девочка. — Ни они, ни я.

— Ясно, — кивнул экзалтор.

Шайна прошла к двери, с трудом передвигая ноги. Он снова окликнул ее, и девочка обернулась. Экзалтор сжимал в руке хрустальную маску. На мгновение — одно бесконечно долгое мгновение — Шайне показалось, что они заставят ее продолжить допрос, забраться в голову ко всем ведьмам Гильдии, истязать их до тех пор, пока не обнаружат виновницу.

— Возьмите, — сказал он. Улыбнулся, обнажив зубы. — Это подарок.

Интерлюдия 4. Вешатель

— Хватит, — приказала она. — Достаточно. Пусть это будет темная, безлунная ночь.

— Это заготовки, — возразил он, накидывая невидимую петлю на чужую шею. — Свет звезд долетит до них только через двое суток.

Она схватила его за отвороты куртки и сильно встряхнула. Сестра была на полголовы выше и сейчас, в это время года, почти вдвое сильнее. Мертвый человек качнулся в петле, его глаза еле заметно сверкнули, выкатились из глазниц и скользнули вниз по холодным щекам. Брат с сожалением глянул вниз, завидуя тому, кто увидит во тьме их гаснущий свет.

— Это не звезды, — горячо заговорила она. — Ты знаешь, что…

— Что случилось? — с усмешкой поинтересовался он.

Глава 6

Ланн не удивился, когда она пришла к нему в постель. В комнате было темно и зябко, ставни закрывались неплотно, и госпожа ди Рейз, как замерзший щенок, осмелилась искать пристанища у его теплого бока. Ланн шевельнулся, давая понять, что не спит.

— Здесь холодные ночи, — начала Летиция, пытаясь как-то оправдать свой поступок. — Даже летом. Можно к тебе?

— Да, — согласился он. — Можно.

Летиция придвинулась поближе, и, не желая ее разочаровывать, Ланн перебросил через нее руку. Она закрыла глаза, чувствуя, как его тело медленно расслабляется, проваливаясь в сон. Сейчас ей не хотелось большего — достаточно было просто лежать рядом с Ланном, ощущая спиной их совместное тепло. Спустя десять минут Летиции приснилось, будто она выскальзывает из его слабых объятий и неслышно, как тень, спускается вниз по лестнице. Ее дыхание клубится в воздухе облачками пара. Оказавшись на улице, она втягивает носом воздух, чует запах добычи и устремляется в сторону чужого курятника. Она проникает внутрь через прямоугольное окно под потолком, смахивает лапой спящую курицу и уносит ее в зубах, устроив настоящий переполох. Кровь стекает с ее белоснежных клыков, сверкающих в лунном свете.