Ведьмина неделя

Указующий перст Крестоманси передвигался по классу, загоняя всех в один и тот же тупик… Негодяи так и напирали — Аттила Гунн, Ричард III,[19] Лукреция Борджа[20] или Иосиф Сталин, — а если удавалось выдумать кого-то менее злонамеренного, сразу вспоминались персонажи вроде Анны Болейн[21] или Галилея, осужденные на смерть.

Большинству казалось, что и о них говорить не стоит, хотя Нирупам — а он-то знал, что Крестоманси никакой не инквизитор, — рискнул назвать Карла I.[22]

Почти после каждого имени Крестоманси поворачивался к мистеру Уэнтворту, и мистер Уэнтворт объяснял, кто это такой. Второму «игрек» было решительно непонятно, зачем инквизитор это делает, — не для того же, чтобы показать, какой мистер Уэнтворт умный, — а Нэн поняла, что он опять изучает симптомы. Зачем? Наверное, потому, что все дело в каком-то историческом персонаже…

Чарлз ждал, когда палец Крестоманси укажет на него. «Не на таковского напали!» — подумал он и небрежно уронил:

— Святой Франциск![23]

Палец Крестоманси просто переместился на Дэна Смита. Дэн оторопел.

— Сэр, простите, у меня живот болит. Не могу ничего придумать.

Палец никуда не делся.

— Ой… — простонал Дэн. — Дик Терпин…[24]

При этих словах второй «игрек» затаил дыхание, а потом раздался всеобщий разочарованный выдох, потому что палец Крестоманси перенесся через проход и указал на Эстель.

Эстель уже успела поставить парту на место, собрала почти все тетради, но клубок шерсти укатился далеко под парты и продолжал разматываться. Эстель ползла на четвереньках за посеревшим мохером и не заметила, что наступила ее очередь. Нэн нагнулась и ткнула ее. Эстель подпрыгнула.

— Что, уже я? Ой, извините! Гай Фокс… Никто ведь еще не называл Гая Фокса?

И она снова погналась за вязаньем.

— Минуточку, — сказал Крестоманси. В классе сгустилась изумленная тишина. — Не будете ли вы так любезны рассказать мне о Гае Фоксе?

Эстель снова подняла голову. Все смотрели на нее — неужели это она ведьма?! Но сама Эстель сейчас думала исключительно о мохере.

— Гай Фокс? — нахмурилась она. — Ну, его сожгли на костре за то, что он взорвал Парламент.

— Взорвал? — переспросил Крестоманси. Саймон открыл было рот, собравшись сказать, что Эстель абсолютно права, но тут же поскорее захлопнул его. Эстель закивала. Послышался целый хор:

— Да, сэр. Взорвал, сэр!

Крестоманси посмотрел на мистера Уэнтворта. Мистер Уэнтворт пожал плечами:

— В тысяча шестьсот пятом году Гай Фокс протащил в подвалы Парламента несколько бочонков пороха, чтобы поднять на воздух и правительство, и короля. Видимо, он ошибся в расчетах. Порох взорвался ночью и разрушил обе палаты, но никто не пострадал. Гай Фокс тоже остался невредим, однако его сразу схватили.

Вроде бы мистер Уэнтворт только что совершенно так же сообщал Крестоманси какие-то исторические сведения, но почему-то на этот раз все было по-другому. В глазах Крестоманси появился странный блеск, и он проговорил, глядя прямо в глаза Нэн:

— Ошибся в расчетах… Ничего удивительного. У бедняги Фокса все всегда валилось из рук. — И он указал на Нэн.

— Ричард Львиное Сердце![25] — сказала Нэн. И подумала: «Ага, он все понял! Именно из-за Гая Фокса наш мир отличается от соседнего. Но почему так вышло? Он же хочет, чтобы я все объяснила, а я и сама не знаю!»

Она ломала над этим голову, а Крестоманси продолжал собирать со второго «игрек» никому не нужные имена. Пятое ноября тысяча шестьсот пятого года. Нэн помнила, что когда-то ей что-то рассказывала мама, еще до того, как ее увели инквизиторы…

Мама говорила, что пятое ноября — последний день Ведьминой недели. Ведьмина неделя начинается в Хеллоуин, а сегодня как раз Хеллоуин. Может, в этом дело? Наверняка, только Нэн все равно не понимала почему. Но она догадалась правильно, и Крестоманси наверняка нашел ответ, потому что теперь он стоял рядом с мистером Уэнтвортом спокойный и довольный.

— Итак, — объявил он, — сейчас мы назовем колдуна.

Вид у него снова стал отрешенный. Он медленно вытащил из лиловато-серого кармана плоский золотой футляр — и если уж он на кого-то и глядел, то на Чарлза. «Хорошо, — подумала Нэн. — Мне дали время поразмыслить». А Чарлз решил: «Ну и ладно. Говорите на здоровье, что я колдун. Но помогать вам я не стану».

Крестоманси поднял золотую коробочку перед собой, чтобы все ее видели.

— Это, — сообщил он, — новейшая модель современного детектора магии. Пожалуйста, посмотрите на него внимательно.

Чарлз послушался. Он был совершенно уверен, что в роли детектора магии выступает золотой портсигар.

— Когда я приведу это устройство в действие, — объяснял Крестоманси, — оно само собою полетит по воздуху и будет указывать на каждого из вас, кроме Саймона. Устройство запрограммировано таким образом, что, указывая на ведьму или колдуна, оно испускает звуковой сигнал. Я прошу ведьму или колдуна, на которых оно укажет, выйти сюда и встать рядом со мной.