Ведьмина тайна

– У нечисти тоже есть душа. Гульнара наложила на плющ сон духа и ускользнула. Я опять связалась с Верховной и предупредила, что Гульнара… того. Поплыла. Верховная обещала ею заняться. А мама… – Марьяна вздохнула. – Мама отказалась говорить на эту тему наотрез. По её мнению, она исчерпана, закрыта и не подлежит обсуждению. И я очень жалею, что не настояла на своём и не узнала сути. Вот и всё, Рада.

Я достала из микроволновки чашку с подогретым рагу, разложила его по тарелкам, и мы молча поужинали. Яга понаблюдала за нами, покряхтела завистливо и ушла.

– Значит ли это, что Гульнара уже тогда тронулась умом? – я отодвинула тарелку и взялась за недопитый кофе, а Марьяна снова налила себе воды. – И потом, после тебя, её могли видеть? И она могла общаться с кем-то, но не запоминала встреч с людьми из-за проблем с восприятием и запоминанием? Или Бахтияр прав, и ты видела её последней? Как у него вообще получается с ней связываться?

– Они близнецы, – ведьма глотнула воды. – При восстановительных медитациях, погружаясь в себя, мы видим чуть больше. И способны вспоминать забытые события, находить связи между странными явлениями, предвидеть и иногда общаться с семьёй. Со всеми её членами, – пояснила она, – от недавно умерших до живых. Связь по крови очень крепкая, а магия связывает души.

Я вопросительно нахмурилась, и Марьяна кивнула:

– Да. Гульнара выглядела обезумевшей. И вполне могла окончательно тронуться умом, не получив от меня того, в чём нуждалась.

– Чего же?

– Я думала, это знания – о схроне, о стародавней нечисти… – сводная тётка задумчиво повертела в руках кружку. – А сейчас думаю, что кровь. Кровь – ключ к тайнику. Но я уверена, что у меня она ничего не нашла. Мы – воробьи стреляные и такими козырями не разбрасываемся.

– Но Гульнара её где-то раздобыла, раз попала в могильник, – я встала и собрала грязную посуду.

– Я бы в конце этого предложения поставила знак вопроса, – Марьяна нервно заправила за ухо прядь волос. – Нет, думаю, наша кровь ей не досталась. Ключ – это кровь живая и спокойная, отданная самостоятельно и добровольно.

– А «компас»? – я села напротив неё. – Кровь мёртвая и отзывающаяся?

– Загадка, – вздохнула ведьма. – Мы давно лишились знаний о работе с кровью. Их исток – древние жертвоприношения, и это первое, что у нас отняли наблюдатели. Выборочные знания хранятся в архивах ведьм, доступные лишь Верховным и их помощникам, но и те – теория, для общего развития.

– И всё же, – я вцепилась в тему, – как проникнуть в могильник без ключа? И причём тут мёртвая кровь нечисти в «компасе»-указателе?

И от этих слов-обозначений, и от ощущения было очень мерзко, грязно и страшно хотелось помыться – и тереть запястье, сдирать чужую кровь с кожи… И если бы это помогло, я бы не пожалела ни сил, ни себя. Но ведь не поможет.

Марьяна опустила глаза, снова повертела кружку и тихо ответила:

– Есть пути. Сложные, длинные, но дорогу осилит идущий. И очень упрямый. Гульнара – ведьма души, она может покидать тело и бродить невидимкой в тонких слоях мира, наблюдая, узнавая, изучая… понимая. Тонкие слои, Рад, – это мир неупокоенных призраков и тех же проклятых, прослойка между мирами живых и мёртвых. Там чужая магия становится видимой, да и дух смотрит… иначе. Его взгляд не сковывают физические ограничения организма. И даже тщательно замаскированные заклятья стародавних в тонких слоях нет-нет да… просвечивают.

– И, зная ориентиры, свихнувшись на желании найти и потратив на изучение лет пять… – протянула я.

– Она могла обнаружить дверь, – подтвердила ведьма. – А дальше… домыслы. Например, она могла просочиться в схрон духом – мама рассказывала, что так отступницы находили и изучали тайники. Видимо, стародавние считали, что души-разведчицы неопасны, поэтому оставили для них лазейку. Всё равно вынести оттуда они ничего не смогут, да и вне тела находиться больше суток – смерти подобно.

Я вздрогнула.

– А сутки в схроне – это такой мизер, Рада. Схрон стародавних – это городок в табакерке. И табакерка находится в зачарованной шкатулке, а шкатулка в сундуке, а сундук – на дне Марианской впадины. Схрон полон защитных заклятий, и всё, что увидит разведчица, – это первый рубеж обороны. Ров с водой и замковую стену. Всё. Остальное видимо лишь на месте.

– А если она там застрянет? – насторожилась я. – Душа в смысле?

– Я тоже об этом подумала, – кивнула Марьяна. – Застрять там проще простого. В таком случае тело умирает, а душа становится неприкаянной, привязанной к схрону навеки. И перерождается. Пытаясь вырваться из западни, использует всю доступную силу – вытянутую из своего тела, растворённую вокруг, но не справляется с ней… и под её воздействием становится иным существом – на порядок сильнее нечисти. И гораздо сильнее даже опытной Верховной.

– Точно? – у меня сжалось сердце.

Я ведь старалась найти её живой – и хотела увидеть живой… Сильная и харизматичная, проклятая мне понравилась. Особенно своим стремлением не копаться там, где паслось стадо мастодонтов, заинтересованностью в открытиях. И отчаянной смелостью, которой лично мне всегда не хватало.