Ведьмы в традиции и народной культуре

У девочек начались странные припадки, во время которых они пытались от чего-то спрятаться и бились в конвульсиях, а когда те прекращались, дети на некоторое время становились полностью апатичными ко всему, что их окружало. Через несколько дней аналогичные симптомы появились еще у пятерых девочек. Все заболевшие этой странной болезнью относились к компании подруг, которые занялись оккультизмом под влиянием рассказов Титубу, темнокожей служанки священника, о магии на ее родине, Барбадосе.

Обеспокоенный священнослужитель обратился к местному доктору, который вынес диагноз: дети околдованы. Этот вердикт врача, озвученный, кстати говоря, 8 февраля, которого с точки зрения современной медицины трудно назвать вменяемым, но не следует забывать, что дело было в XVII веке в пуританском поселении.

Сожжение ведьм.

С гравюры XVI в.

На этом основании Сэмюэль Пэррис публично заявил, что в Салеме завелась нечистая сила: «Дьявол поднялся среди нас, и гнев его стремителен и ужасен. Одному Богу известно, когда нам удастся заставить его замолчать».

Для того чтобы избавить девочек от колдовских чар, требовалось найти ведьму, которая их навела. И началась охота на ведьм. Ловчими в ней выступили сами «потерпевшие». Они сообщали о видениях, в которых призраки злых людей заставляли их подписывать книгу дьявола и пить кровь.

Бетти Пэррис, дочь преподобного, и ее кузина Абигайль обвинили Титубу, а заодно с ней и местную нищенку Сару Гуд, а также прикованную к постели старуху Сару Осборн.

Этих обличительниц поддержали и другие «пострадавшие». И хотя две дамы заявили о своей невиновности, служанка Титубу не только призналась в ведьмачестве, но и показала на них как на своих сообщниц. Правда, осталось неизвестным, каким образом эти признания были у нее получены.

Перечисленными персонами дело, однако, не ограничилось. Девочки стали постоянно называть новые имена, и в конце концов оказалось, что округа буквально наводнена ведьмами и колдунами, в числе которых были как возмущенные разворачивающимися событиями, так и примерные прихожане.

Суд, для которого единственными уликами были видения больных девочек, постоянно выносил обвинительные приговоры, тюрьма пополнялась закованными в кандалы заключенными, ожидавшими казни. В результате по процессу проходил 141 человек.

При этом не принимались в расчет никакие особые обстоятельства: полуживая Сара Осборн и четырехлетняя Доркас Гуд, как и все остальные, были закованы в кандалы.

В результате на скамью подсудимых попадали и те, кто поначалу сам был причастен к этому судилищу. Так, Джон Уиллард, самолично участвовавший в арестах, попал в число обвиняемых после того, как отказался подписать несколько ордеров на арест. Судья Солтонстолл, вышедший из состава суда в знак протеста против использования видений в качестве улик, подвергся той же участи.

В тюрьму попал даже бывший салемский священник, преподобный Баррафс. Когда перед казнью он без запинки прочел «Отче наш», присутствовавшая толпа взревела призывом отпустить невиновного, поскольку считалось, что слуга дьявола не в состоянии произнести молитву Господу. Тем не менее Баррафс был повешен, так как все те же девочки закричали, будто осужденному помог «черный человек».

Попытка оправдания обвиняемых в зале суда вызывала сущее негодование у «потерпевших». Например, на процессе против Сюзанны Мартин, Сары Гуд и Ребекки Нурс последняя была признана невиновной, но у заболевших девочек тут же начались жуткие припадки, в силу чего суд изменил свой вердикт на обвинительный.

А Сара Гуд, проходившая по этому же делу, перед повешением на предложение одного из гонителей ведьм, Нойеса, покаяться перед смертью ответила: «Я не больше ведьма, чем ты колдун, и если ты лишишь меня жизни, Бог заставит тебя пить собственную кровь». Считается, что, по странному стечению обстоятельств, тот скончался почти четверть века спустя, захлебнувшись собственной кровью.

В череде казней одна была из ряда вон выходящей, отличной от традиционного повешения. Когда 80-летний Джайлс Кори отказался признать правомочность такого суда, тот приговорил старика к «строгой и мучительной казни», которая состояла в том, что его уложили на землю в поле и придавили доской, на которую стали класть камни, пока не задавили несчастного насмерть.

Ажиотаж охоты на ведьм распространялся подобно чуме. В Эндовере за колдовство казнили даже двух собак. Впрочем, изредка случались осечки. Например, нашелся джентльмен, который подал на разошедшихся девочек в суд за клевету, потребовав крупную денежную компенсацию за причиненный моральный ущерб. Как ни удивительно, это остановило пыл охотниц, правда, ненадолго – и они с все большим рвением кинулись разоблачать нечисть, скрывающуюся под видом добропорядочных граждан. И дошли до того, что обвинили в ведьмачестве супругу губернатора. Вот тут его терпение лопнуло: суд был распущен и назначена новая судебная коллегия, в основном, из числа не довольных тем, как развивались события.