Век пробуждения. Трон

— В первый раз вижу, чтобы сын степей вёз женщину…

Шио набрал воздуха в грудь и снова заверещал:

— Великий сын прозорлив, точно быстрокрылый суан, дикий зверь печали терзает сердце моё, ведь прекраснейшая Аум-ке-та, дочь добродетельнейшего Вару-уль-та-и-кара, милостью Великого отданная мне в жёны, заболела…

— Печально, — кивнул десятник.

Любопытные стражники подошли поближе, — не каждый день, в заштатном городишке, выпадает такое развлечение.

— Воистину, о тарм-хар, всех богов молил я о снисхождении, десять кобылиц да десять жеребцов принёс в жертву, и было мне видение даровано, что в славном Палане есть лекарь-чудотворец, который вернёт разум моей Аум…

— Так она чего? — громко зашептал краснолицый молодец, косясь на Рика. — Скорбная, что ли?

Десятник, видимо, слышавший о вспыльчивом нраве кеурцев, громко шикнул на подчиненого, а Хитрец, печально покивав, подтвердил высказанную догадку.

— Тёмная Тамир, да пребудет имя её предано забвенью, вселила в сердце прекраснейшей и ласковейшей из женщин ярость звериную. Сейчас спокойна она, точно море перед рассветом, а, как взойдёт луна в душе её («О, Великий, прости меня за этот бред», — вознёс короткую молитву Шио), — так враз оборачивается самкой котомара…

Рик, кажется, зарычал. Скорее всего, от злости, но стража на всякий случай отодвинулась от укрытого под сарсаком пажа. Ну, сейчас следует добавить ещё немного огонька.

— Семерых уже лишила жизни. — громким шёпотом заговорил Шио, бросая показательно осторожные взгляды на Рика. — Мне для моей Аум, рабов не жалко, но не покидает меня опасение, что туман, разум её застилающий, не позволит ей отличить свободнорождённого от раба, потому и спешу, опасаясь, как бы беды не вышло. Только кровь пролитая её успокаивает…

Мальчишка зарычал громче, и стража испуганно отпрянула.

— Не будет ли у вас, о тарм-хар, человека на продажу? — осведомился Хитрец. — А то мне кажется, разум моей дорогой жены, снова закрывает тёмное облако.

— Нет, — десятник внимательно вглядывался в лицо Шио, но тот только старательно улыбался. — Желаю здоровья тебе и твоей госпоже. — Воин подал знак, и стража расступилась. — Пусть подарит тебе Великий пять жеребцов…

— А тебе, благороднейший, пять кобылиц, а с тех кобылиц табун вырастет…

Шио старательно кивая и бормоча всякую пришедшую на ум тарабарщину, шлёпнул свою лошадь по крупу, и потянув за собой кобылку с воседяющим Риком, покинул гостеприимный Трэпс.

Отъехав пару десятков шагов от города, Хитрец тихонько ударил пятками по бокам лошадки. Кобылка легко потрусила по пыльной дороге. Следовало бы конечно взять в галоп, да Шио испугался, что «мастер» верховой езды, трясущийся на своей лошадке сзади, просто свалится. И так, спасибо Великому, выбрались!

К счастью, Рик был слишком занят, пытаясь не свалиться с лошади, чтобы говорить, иначе…

О, Шио примерно представлял, сколько всего выскажет мальчишка, стоит остановиться, потому и не спешил с привалом. Да и от городских стен отъехать следовало подальше. А десятник хитёр, видать, доводилось бывать на границе, оттуда и слова прощальные узнал. Хорошо, шамшир показать не потребовал, тогда бы уже никакие отговорки не помогли.

Обернувшись на Рика, Шио убедился, что мальчишка ещё держится. Ладно, надо освободить его из сарсака, пока он не задохнулся в этом мешке. Бедняга так измучился, что когда Хитрец стянул с него тряпку, не сказал ни слова, только головою мотнул.

Шио помог «мученику» перекинуть ногу через круп лошади и дело пошло веселее. Теперь можно было не бояться, что паж в любую минуту свалится.

— К ночи приедем, — решив взбодрить, пообещал мальчишке, Хитрец. — А дальше — на корабле, это легче, чем верхом.

Глава 8

Время знойного полдня

С 19 по 20 день 3 трэйда

Рия

Путешествие верхом оказалось делом ещё более утомительным, чем путешествие в карете. У Рии болели ноги, спина и место, которое находится чуть пониже спины, но благовоспитанные девицы стараются не произносить название оного места вслух. Впрочем, Рия никогда не считала себя благовоспитанной девицей, поэтому тихо проклинала и лошадь, и жёсткое седло, и собственную попу, которая, как ей казалось, превратилась в одну большую мозоль.

Поэтому, когда Шио сказал, что можно спешиться, Рия едва не заплакала от счастья. Как оказалось, радовалась она рано. Ноги не желали собираться вместе, поэтому первое время пришлось ходить на раскоряку. А вид унылой поляны не добавлял оптимизма. Место было, как назло, открытое, деревья, конечно, кое-где присутствовали, а вот кустов приличных в округе не было, а ей очень-очень надо было в кусты… или хотя бы кустики.

— Бухта, про которую я говорил, чуть дальше, вон там, ну да ещё рано. Разведём костёр, переночуем. А под утро, глядишь, и ребята Кэске-Ржавого ножа появятся. — Хитрец попрыгал на месте, разминая затёкшие мышцы. Рия тоже попробовала прыгнуть, но стало только хуже. О, Великий, если она срочно не найдёт кусты или хотя бы достаточно толстое дерево, то опозорится.

— Держи, — Шио беззастенчиво сунул ей поводья. — Займись лошадьми.