Век пробуждения. Трон

Шио надеялся, что после ухода принцессы заснёт, но сон не шёл. Словно нарочно, и спина разболелась, и мысли дурные в голову полезли. С болью Хитрец справился бы, к боли он привык, а вот мысли — другое дело. Стоило закрыть глаза, и появлялись лица. Вот парень, умерший в подворотне. Первая жертва, нож попал не в сердце, как нужно, а, полоснув по рёбрам, ушёл в живот. И ради чего? У парня в кошельке одна медь была. А вот купец из Альтрекса, между прочим, вполне вероятно, какой-нибудь дальний родственник — тогда взяли неплохую добычу и больше десятка человеческих жизней. Раньше его не беспокоили мёртвые, раньше он вообще не думал о них. Зачем, если мёртвые мертвы, а он, Шио-Хитрец, жив? Казалось, эту пропасть невозможно преодолеть. Оказалось, что возможно.

— Ты жестока, Кааме, — пробурчал Хитрец, переворачиваясь на спину. Пусть уж лучше шрамы болят, чем душа, но как бы не так — мёртвый хоровод с новой силой закружился перед глазами. Сколько же крови он пролил? Хватит, чтобы корабль утопить. Кааме, ну отчего же ты раньше не явилась, отчего не предостерегла, не остановила? А теперь что? Жить дальше, осознавая собственную вину перед умершими? Впрочем, ему подарили возможность эту вину искупить. Руки от крови это, конечно, не отмоет, а вот совесть глядишь и угомонится.

А сон не идет. Шио почувствовал, что задыхается в этой комнате. Да, погулять — мысль хорошая. Коридоры дворца утопали в полумраке — красиво, величественно, завораживающе. Безлюдно. И где, спрашивается, стража, которую приставили, чтобы охранять покой дорогого гостя? Разгильдяи. Нету во дворце порядка.

— Эге-гей! — прокричал Хитрец. Это прокатило крик по коридору и снова тишина. Да, если убивать станут, помощи не дозовёшься.

Шио и сам не заметил, как забрёл в эту галерею. Шёл, шёл и пришёл. Впрочем, эта комната ничем не отличалась от сотен других таких же. Хитрец погладил дежурного светляка, и тот благодарно засиял. Толстые они здесь, откормленные, видно, что маги стараются. Зверушка радостно хрюкнула, когда Шио взял её на руки. Тяжёлая, зато теперь картины на стенах — не просто тёмные пятна, а чьи-то лица. Вот суровый господин с блестящей лысиной и крючковатым носом. Медная табличка под портретом утверждала, что господина зовут Инковар IХ. Рядом дама в громоздком наряде, видать супруга. Вот хмурый толстяк и романтичный юноша с гуллой[67] в руках… Это предки Рии, оттого и смотрят так недружелюбно, видят самозванца, видят цепочку смертей за его плечами и кровь на руках. Ему никогда не отмыться от прошлого.

— А стоит ли? — проскрипел голос сзади.

— Что? — Шио обернулся. Никого. Но ведь он отчётливо слышал вопрос.

— Стоит ли горевать о том, чего не изменишь. Прошлое останется прошлым. Мёртвые мёртвыми. Живые живыми. Так устроен мир.

— Ты кто?

— Раньше был человеком. Теперь всего-навсего призрак.

— Я не верю в призраков, — странно было разговаривать с темнотой, но людей-то в зале не было.

— И я не верил.

— Выходи.

— Зачем?

— Поговорим. — Шио сел на пол, светляк, свернувшись клубочком, засопел. Вот неприхотливая зверюга, ест и спит, спит и ест. Краем глаза Хитрец заметил, как клубок темноты у стены задрожал, разделяясь на две половины.

— Как тебя зовут?

У призрака было лицо, похожее на все портреты сразу: тёмные, живые глаза, бледная кожа, нос с горбинкой и высокий лоб мудреца.

— Кумм-Анн, — он сел на пол. Балахон растёкся лужей темноты, которая старательно обтекала дремлющего светляка.

— Тот самый? — Шио не ощущал ни страха, ни благоговения.

— Скорее всего, да, — призрак совершенно по-человечески улыбнулся.

— А я Иско… Наследник…

Кумм-Анн махнул рукой.

— Наследник, но не Иско.

— Откуда?..

— С той стороны многое видно.

— Там страшно?

— Смотря чего бояться.

— Ты всегда отвечаешь так расплывчато?

— А ты всегда задаёшь вопросы, на которые нельзя ответить конкретно?

Шио рассмеялся. Хороший парень этот Кумм-Анн, весёлый. А в легендах он мрачно-торжественный, героический. Впрочем, в легендах все герои мрачные.

— А ты и вправду маг?

— Раньше был.

— И всё, что рассказывают, — правда?

Призрак пожал плечами.

— Ну, про то, как ты Дракона усыпил и запечатал дверь между мирами…

— В любой легенде есть и правда, и ложь, но в целом славное было время.

— А твой брат, он тоже… призрак?

— Он? Нет, он слишком неугомонный, чтобы быть призраком. Он живой и мёртвый. Он на земле и в Чертогах. С Богами и с людьми.

— Не понимаю.

— А ты не понимай, ты чувствуй, — посоветовал Кумм-Анн. — Печать сорвана, врата трещат, Дракон просыпается… Проснется Дракон, и миры смешаются. Мёртвые станут живыми, живые мёртвыми, прошлое исчезнет, а будущее не родится никогда. Вы должны поспешить. Вы должны успеть, иначе… Это страшнее смерти, потому что за этим порогом ничего не будет, совсем ничего.

— Пугаешь?

— Предупреждаю, — призрак поднялся. — Пойдём.

— Куда? — в этом зале Хитрецу было спокойно и уютно, хотелось свернуться калачиком и уснуть, точно переевший светляк.

— Пойдём. Я открою запертую дверь.